Викторин поклонился.
— Благодарю тебя за столь лестный отзыв. А теперь, с твоего разрешения, мы должны приготовиться к отъезду домой.
— О, конечно, — согласился Вотан. — Но прежде представь мне твоего юного спутника, он заинтересовал меня.
— Государь, это Галеад, рыцарь Утера.
Галеад поклонился, король спустился с возвышения и встал перед ним. Галеад судорожно сглотнул и посмотрел в льдисто-голубые глаза.
— А твоя точка зрения, рыцарь Утера?
— У меня ее нет, государь. Ничего, кроме меча. И когда мой король приказывает мне пустить его в ход, я повинуюсь.
— А будь твоим королем я?
— Спроси меня еще раз, государь, когда этот день настанет.
— Он настанет, Галеад, когда придет весна. Скажи-ка, — добавил он с улыбкой, указывая пальцем на отрубленные головы, — что ты думаешь об этих украшениях моего зала?
— Думаю, государь, когда придет весна, на них слетятся мухи.
— По-моему, один из персонажей тебе знаком, если я не ошибся.
Галеад заморгал.
— Знаком, государь, твой взгляд остер. — Он указал на истлевающую голову Меровея. — Я видел его один раз… когда мой отец побывал в Налии. Это… бывший… король.
— Он мог бы служить мне. Странно, что человек предпочитает расстаться с жизнью в муках, вместо того чтобы наслаждаться ею среди богатства и радости. И ради чего? Скажи, Галеад, какой смысл бросать вызов неизбежному?
— Мне всегда говорили, государь, что неизбежна только смерть, а мы напрягаем все силы, ежедневно бросая ей вызов.
— Даже смерть не становится неизбежной для тех, кто служит мне усердно. И она не избавление для тех, кто мне противится. Не так ли, Меровей?
Полуразложившаяся голова словно сжалась на наконечнике копья. Рот разверзся в беззвучном вопле.
— Ты сам видишь, — мягко проговорил Вотан, — бывший король согласен со мной. Скажи, Галеад, ты хочешь иметь меня врагом?
— Государь, жизнь воина редко согласуется с его желаниями. Я предпочел бы не иметь врагов, но жизнь не столь проста.
— Хорошо сказано, воин, — заметил король, повернулся и вновь воссел на троне.
Викторин и Галеад почтительно пятились, пока не оказались за дверями залы, а там повернулись и молча направились к своему жилищу. Войдя, Викторин рухнул в кресло и зажал голову ладонями.
— Он мог солгать, — попытался успокоить его Галеад.
— Зачем? Утер погиб. Британия погибла.
— Ты и впрямь думаешь, что Вотан станет королем?
— Как мы можем ему помешать? Уж лучше пусть его изберут мирным путем, тогда крови прольется меньше.
— И ты всерьез об этом рассуждаешь?
— Ты знаешь другой выход?
Юноша собирался ответить, но тут он увидел, как Викторин мгновенно поднял ладонь, растопырив пальцы, которые тут же сжались в кулак. Знак разведчиков, означающий: молчи, враг близко.
— Нет, почтеннейший, мне кажется, ты прав, — закончил беседу Галеад.
Теперь в ярком солнце нового утра Галеад встал с постели и вышел нагой к ручью позади их жилища. Он выкупался в прохладной воде, сбегающей в долину со снежных горных вершин. Освеженный, вернулся в комнату и оделся для дороги. В их посольстве было двенадцать человек, и они встретились для утренней трапезы в зале харчевни. Викторин, вновь в одежде военачальника — бронзовый нагрудник, кожаная в бронзовых бляхах юбка, — хранил молчание. Все легионеры уже узнали о смерти Утера, и настроение было самым мрачным.
Вошел мальчик-конюх и сказал Викторину, что лошади оседланы. Маленький отряд покинул город, когда солнце поднялось из-за гор. Викторин поманил Галеада, и белокурый юноша приблизился к ветерану.
Они далеко обогнали остальных, а тогда Викторин придержал коня и повернулся к молодому меровеянину.
— Поезжай в Бельгику и сядь на корабль там.
— Но почему, почтеннейший?
Викторин вздохнул.
— Пошевели мозгами, юный принц. Может быть, Вотана обманули мои слова и вид побежденного, который я принял. А может быть, и нет. На его месте я позаботился бы, чтобы Викторин не добрался до берега живым.
— Тем больше причин оставаться вместе, — сказал Галеад.
— Ты думаешь, один лишний меч составит разницу? — оборвал его старый военачальник.
— Нет, — должен был признать Галеад.
— Извини, друг. Я раздражаюсь, когда меня замышляют убить. В Британии отыщи Прасамаккуса — он хитрый старый лис — и Гвалчмая. Оба могут дать дельные советы. Не знаю, кто там взял начальство. Может быть, Петроний, хотя он старше меня на десять лет. Или Геминий Катон. Надеюсь, что Геминий: он хотя бы понимает войну и ее природу. Судя по состоянию флота, они будут готовы к действиям весной, так что есть время приготовиться. Думаю, высадиться они попробуют под Андеридой, но могут нанести удар и севернее. И там, и здесь у Вотана найдутся союзники. Провались Утер в ад! Как он посмел умереть в такое время?
— А что будешь делать ты, почтеннейший?
— Поеду дальше обычным путем… но сверну с него, когда стемнеет. Митра Сладчайший! Чего бы я ни дал за десять былых легионов! Ты заметил римских легионеров во дворце Вотана?
— Да. Не слишком-то внушительный у них вид, правда?
— Ни шлемов, ни нагрудников. Я поговорил с одним юнцом: по его словам, войско постановило отказаться от них. Слишком тяжелы. И как Риму удавалось править миром!
— Страна сильна ровно настолько, насколько ей позволяют ее правители. Готы никогда не победили бы, если бы Вотан их не сплотил, и когда он умрет, они вновь затеют между собой свары.
— Будем надеяться, что умрет он скоро, — сказал Викторин. — Как только город скроется из виду, сворачивай на север — да окрылит Меркурий твоего коня.
— Пусть боги благополучно вернут тебя домой, почтеннейший.
Викторин промолчал, потом снял плащ и положил на седло — по обычаю всех командиров конницы, когда они въезжают во вражеские земли.
— Если я не вернусь до весны, Галеад, зажги за меня светильник у алтаря Митры.
Кулейн стоял в центре Круга Камней, держа в руке серебряное копье.
— Ты уверен, что это разумно, мой друг? — спросил Пендаррик.
— Я никогда не был разумен, владыка-царь! — Кулейн улыбнулся.
— Разумный человек знает пределы своих возможностей. Но я верю: мое предназначение — противостоять злу Вотана.
— Я тоже выступлю против носителя тьмы, — пообещал Пендаррик, — но на свой лад. Вот возьми, думаю, он тебе пригодится.
Кулейн протянул руку и принял золотой камешек величиной с воробьиное яйцо.
— Благодарю тебя, Пендаррик. Думаю, мы больше не увидимся.
— В этом ты прав, Владыка Ланса. Да пребудет с тобой Исток Всего Сущего.
Пендаррик вскинул руки и произнес Слово Силы…
