Лежа на животе, Сетау, не стесняясь, громко стонал от удовольствия массажа, который делала ему юная нубийка, обнаженная, с тонкими чертами лица и прекрасно сложенная. Ее эбеновая кожа лоснилась, в благородных чертах лица не было ничего от негроидной расы. Она-то и смеялась, радуясь при виде удовлетворения Сетау.
— Ей пятнадцать лет, ее зовут Лотус, — сказал заклинатель змей, — ее пальцы расслабляют спину с потрясающим умением. Хочешь испытать, насколько она хороша?
— Я бы рассердился на себя, если бы лишил тебя столь восхитительного достояния.
— К тому же она не боится самых опасных рептилий, мы вместе уже собрали добрую порцию яда. Какая все таки удача! Мне начинает нравиться этот поход… Хорошо, что я согласился.
— Завтра вы останетесь в крепости.
— Вы идете в атаку?
— Мы решили наступать.
— Ясно. Мы с Лотус останемся стеречь крепость. Постараемся поймать еще дюжину кобр.
Зимой ранним утром бывает довольно прохладно, потому пехотинцы кутались в длинные туники, которые они снимут потом, когда нубийское солнце немного согреет им кровь. Рамзес, управлявший легкой повозкой, находился во главе колонны, следуя сразу за дозорными; Сети находился в середине, под защитой своей специальной охраны.
Страшный рев нарушил молчание степи. Рамзес отдал приказ остановиться, спрыгнул на землю и отправился вслед за дозорными.
Огромное животное ревело от боли — в самый конец его толстого длинного носа впился дротик, и бедное создание тщетно пыталось избавиться от этой занозы, причинявшей ему невыносимую боль… Слон. Животное, в честь которого когда-то назвали остров Элефантина, на южной границе Египта, где оно давно уже не водилось.
Царевич видел его впервые в жизни.
— Знатный самец, — прокомментировал один из дозорных, — каждый из его бивней весит по меньшей мере восемьдесят килограммов. Главное, не подходите близко.
— Но он же ранен!
— Нубийцы хотели его завалить, мы их спугнули.
Столкновение было совсем близко.
Пока один из дозорных побежал предупредить царя, Рамзес приблизился к слону. Остановившись метрах в двадцати от зверя, он стал смотреть на него, пытаясь поймать взгляд животного. Громадное животное оставило возню с хоботом и внимательно посмотрело на ничтожное существо.
Рамзес показал свои пустые руки. Огромный самец поднял хобот, как если бы он понимал мирные намерения двуногого. Царевич подошел к нему очень медленно.
Какой-то дозорный хотел было крикнуть, но его сотоварищ закрыл ему рот рукой: при малейшей помехе слон без труда затоптал бы сына фараона.
Рамзесу же было совершенно не страшно. Во внимательном взгляде четвероногого он отметил живой ум, способный распознать намерения человека. Еще несколько шагов — и он уже стоял в метре от раненого, который энергично махал хвостом.
Царевич поднял руки, слон опустил хобот.
— Я сделаю тебе больно, — объявил он, — но это необходимо.
Рамзес взялся за древко дротика.
— Согласен?
Широкие уши захлопали по воздуху, как если бы слон давал свое согласие.
Царевич рванул изо всей силы, вытащив железный наконечник с первого раза. Слон взревел, освобожденный. Пораженные дозорные подумали, что случилось чудо, но Рамзес поплатится за совершенный им подвиг: конец окровавленного хобота обвился вокруг торса царевича.
Через несколько секунд его раздавит, дальше будет их очередь. Лучше было поскорее убраться отсюда.
— Смотрите, да посмотрите же вы!
Радостный голос принца заставил их остановиться. Они обернулись и увидели царевича на макушке у гиганта, на том самом месте, куда его осторожно водрузил хобот слона.
— С высоты этой горы я смогу разглядеть любое продвижение противника.
Известие о подвиге царевича сразу разнеслось по всей армии; некоторые поговаривали о сверхъестественной силе Рамзеса, способного подчинить своей воле самого сильного из зверей, рану которого обработали составом из масла и меда. Между царским сыном и слоном не было никаких языковых преград — один говорил, употребляя язык и руки, другой пускал в дело хобот и уши. Под защитой гиганта, который прокладывал путь, солдаты дошли до ближайшего селения, состоявшего из глинобитных хижин с крышами из пальмовых листьев.
Повсюду валялись трупы стариков, женщин и детей, одни — со вспоротыми животами, другие — с перерезанным горлом. Мужчины, которые как-то пытались защищаться, лежали немного поодаль, изувеченные. Урожай был сожжен, скот вырезан.
Рамзесу стало тошно.
Так вот что такое была эта война, эта резня, эта безграничная жестокость, которая превращала человека в худшее из существ.
— Не пейте воду из колодцев! — крикнул солдат преклонных лет.
Двое молодых, мучаясь жаждой, ослушались; десять минут спустя они скончались, корчась в ужасных муках. Мятежники отравили воду колодцев, чтобы наказать жителей деревни, которые пожелали остаться верными Египту.
— В этом случае я бессилен, — с сожалением объявил Сетау, — в том, что касается растительных ядов, я совершенный невежда. Хорошо, что Лотус знает, она меня научит.
— Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен был охранять крепость?
— Это скучно… Здесь природа столь богата, такое изобилие!
— Как, например, эта уничтоженная деревня?
Сетау положил руку на плечо своему другу.
— Теперь ты понимаешь, почему я предпочитаю змей? Их способ убивать более благороден, к тому же они дают нам сильные лекарства, способные бороться с болезнями.
— Но человек являет собой не только этот ужас.
— Ты уверен?
— Ведь есть Маат, есть хаос; мы пришли в этот мир, чтобы повсюду воцарилась Маат, а зло везде было побеждено, даже если раньше оно властвовало повсюду.
— Только фараон может так говорить, а ты всего лишь командующий армией, который собирается истребить тех, кто убивал до него.
— Или пасть под их ударами.
— Не навлекай на себя дурной глаз, лучше приходи испить настойки из трав, которую приготовила Лотус; этот напиток сделает тебя непобедимым.
Сети был хмур.
Он позвал Рамзеса и старших офицеров к себе в шатер.
— Что вы предлагаете?
— Надо идти дальше, — предложил ветеран, — переправимся через третий водопад и займем долину Ирема. Наша стремительность станет залогом успеха.
— Однако мы можем попасться в западню, — ответил на это молодой офицер. — Нубийцы прекрасно знают, что мы предпочитаем данную тактику.
— Именно так, — признал фараон. — Чтобы избежать ловушек, следует сначала выяснить, где находится неприятель. Мне нужны добровольцы, которые могут отправиться на разведку ночью.
— Это очень рискованно, — отозвался ветеран.
— Я понимаю.
Рамзес встал.
— Я пойду.
