что проход должен непременно вести в пещеру. В последнее время для них всякое слово ученого геолога сделалось свято. Тот факт, что пещера еще не показывалась, они объясняли весьма правдоподобным предположением, что туннель идет не по прямой линии, а с изворотами. Энергия путников не ослабевала, и они бодро шли вперед.
Пришлось, однако, сделать привал. Путники не спали уже несколько ночей. Оливье насилу держался на ногах, хотя крепился и шел, не подавая вида, что выбивается из сил. Дик заметил, что граф устал до изнеможения, и предложил отдохнуть, говоря, что не может идти от усталости.
— Спасибо, Дик, — заметил ему граф. — Это вы нарочно взяли на себя инициативу, чтобы не вынуждать меня стыдиться своей слабости.
— Извините, граф, я действительно очень устал. Это стояние в трубе, покуда меня не вытащил Лоран, меня чрезвычайно утомило. Я с таким удовольствием поужинаю и лягу спать…
— Ну, ну, хорошо…
Путники остановились. Едва Оливье опустился на землю, как сейчас же заснул сном праведника, позабыв даже закусить. Мистер Джильпинг не упустил перед сном основательно подкрепиться и выпить стаканчика три бренди.
XVII
ЗАКУСИВ НА НОЧЬ, КАНАДЕЦ И ЛОРАН закурили свои трубки и расположились немного поодаль от своих спящих товарищей, чтобы не мешать им своей беседой.
— Бедняжка! — проговорил старый траппер. — Как я упрекаю себя за недосмотр!..
— На свою беду мы встретились с этим толстяком! — продолжал сетовать Дик. — Без него мы отлично выбрались бы отсюда.
— Ну, будет, Дик, будет, — возразил Лоран. — Кто мог это предвидеть? Знаете что, Дик? У меня есть предчувствие, что мы отсюда никогда не выберемся.
— Нет, я так далеко не захожу, но думаю, что этот ученый причинит нам еще порядочно хлопот. И охота графу слушать его!.. Ну да мы еще посмотрим, чья возьмет.
— Право, я все более и более убеждаюсь, что он подосланный шпион!
— Если это так, то ему самому несдобровать. Живым он от нас не уйдет ни в коем случае. Только я все таки не думаю, чтобы вы были правы, Лоран, хотя присматривать за ним следует.
А бедный Джильпинг спал сном невинности, не чувствуя, какое страшное подозрение возводится на него.
Дик и Лоран тоже порядком утомились и потому недолго боролись с настоятельной потребностью отдохнуть. Они легли рядом и заснули как убитые.
В эту минуту из соседнего углубления высунулась татуированная голова дикаря. Держась в тени, чтобы на него не упал свет от фонаря, дикарь осмотрел спящих и крадучись направился в их сторону. Он был совершенно гол и держал во рту нож.
Что ему было нужно? Неужели он собирался заколоть спящих одного за другим? Нет, это было бы слишком рискованно.
Близко прижимаясь к стене, дикарь дошел до Лорана и протянул руку к его фонарю, но вдруг отдернул ее, подумал немного и повернул назад. Вскоре он снова исчез в том самом углублении, из которого появился.
Все это произошло тихо и быстро.
Скорее всего, он хотел украсть у путешественников фонарь, но, убедившись, что у них у каждого есть по фонарю, хотя зажжен был только один фонарь Лорана, отказался от своего намерения и поспешил убраться.
Едва дикарь скрылся, как проснулся Оливье. Он не привык спать на жестком, и потому короткий отдых на голой земле нисколько не подкрепил, а скорее еще больше утомил его. Один за другим проснулись и его спутники. В путь они тронулись с довольно мрачным видом. Англичанин шел задумчивый и молчаливый; Лоран все думал о своем господине, который насилу передвигал ноги; один только неутомимый траппер был бодр и свеж, как всегда.
Компас Джильпинга хотя и не показывал, чтобы путешественники удалились в противоположную сторону от пещеры, однако по положению его стрелки следовало заключить, что туннель, по которому они шли, описывает около пещеры круговую линию. Во всяком случае этот ход в конце концов должен был привести к пещере, и потому достижение цели было, по расчету Джильпинга, лишь вопросом времени.
Подбадриваемые этой надеждой, друзья все шли и шли вперед. Наконец Дик вышел из терпения и заявил таким твердым тоном, какого Оливье еще от него не слыхал:
— Господа, наука вещь хорошая, но ведь она не всесильна. Я полагаю, что нам следует снова обсудить положение и решить большинством голосов, что дальше делать.
— Зачем такая торжественность, Дик? — возразил Оливье. — Пусть каждый выскажет свое мнение, и довольно.
— Нет, граф, уж позвольте мне настоять на своем! — отвечал канадец с почтительной твердостью.
Лоран горел нетерпением поддержать траппера. Оливье сам подал ему к этому повод, спросив его:
— А ты что на это скажешь, Лоран?
— О, я вполне разделяю мнение Дика, граф! — отвечал слуга.
— Да у вас точно заговор! — засмеялся Оливье, сам не подозревая, насколько верно он угадал.
— Отчего бы не сделать так, как он хочет? — вступился Джон Джильпинг. — Только как же нам поступить, если голоса разделятся поровну?
— Кинуть жребий, — отвечал Дик, — а предварительно дать клятву подчиниться решению.
— Опять, Дик, зачем такая торжественность?
— О, граф, не препятствуйте мне! Я, ей-богу, хлопочу больше о вас.
— Вижу, вижу, что все вы хотите спасти меня во что бы то ни стало.
— Но с вами спасаемся и мы!
— Хорошо, Дик. Я, граф Оливье д'Антрэг, присягаю и клянусь подчиниться решению большинства или жребия, не предъявляя никаких возражений. Довольны ли вы?
— Да, граф.
И они пожали друг другу руки. Затем точно такую же клятву произнесли и остальные путешественники.
Совещание открылось.
— Я, — заявил Джон Джильпинг, — остаюсь при своем прежнем мнении, что нужно идти вперед по тому же туннелю, где мы находимся.
— Я согласен с мистером Джильпингом! — сказал Оливье.
— Мне нечего сказать, — заявил Лоран. — Я ничего не знаю.
— А я вот что предлагаю вам, — заговорил Дик. — По-моему, идти дальше бесполезно. Я убежден, что туннель, по которому мы идем, представляет собой круг, описанный около пещеры как около центра. Идя этим путем, мы никогда не дойдем до пещеры. По-моему, нам следует вернуться назад и пойти по тому ходу, где я завяз.
— Но, Дик…
— С вашего позволения, граф, я предвижу ваше возражение. Но дайте мне договорить… Мы втроем, то есть вы, я и Лоран, оказывая друг другу помощь, можем пролезть через узкий проход. Остается мистер Джильпинг… Не думайте, граф, что я собираюсь покинуть его на произвол судьбы. Я не способен на такой поступок. Но ведь мистер Джильпинг, как вы, я думаю, сами слышали, так прельстился красотами кра- фенуа, что изъявил согласие посетить ее еще раз и побыть в ней подольше. Поэтому для него не будет
