'Желаний своевольный рой'. Эротическая литература на французском языке. XV-XXI вв.

А сколь невинно прозвучало признание обеих молодых женщин в том, что они отправились вдвоем на прогулку! Рассказ о сей прогулке стал ответом на нежное любопытство герцогини, исключительно далекой от мысли, что лодочники тоже могут быть мужчинами; следовательно, репутация чтицы и придворной субретки осталась незапятнанной и никто не мог их уличить в связи с мужланами. Сама же герцогиня провела время отнюдь не столь замечательно. Она проиграла в брелан и вдобавок заподозрила, что старая гарпия-маршальша вступила в сговор с племянником с целью обобрать ее. Мадемуазель де Шармантур, о которой неблагодарный виконт даже не счел нужным справиться, хотя точно знал, что она, будучи чтицей герцогини, живет у нее в доме, убедилась, что более не ревнует виконта, и перестала о нем тосковать; даже герцогиня разочаровалась в этом ничтожестве. Но — что еще важнее — добротные труды Жерара и Фирмена доказали нашей благоразумной девице, что можно жить в деревне и там, как и везде, вкушать любовные утехи, для коих нет никакой необходимости призывать графьев, маркизов, баронов или шевалье.

Надобно заметить, что во Франции дворянские титулы отменили, и все прекрасно без них обходятся.

Ретиф де Ла Бретонн. Порнограф, или Мнения порядочного человека о составлении нового устава для публичных женщин. Роман в письмах

Никола-Эдм Ретиф де Ла Бретонн (Nicolas Edme Restif de La Bretonne; 1734–1806) был сыном крестьянина (впрочем, крестьянина богатого; нажитое состояние позволило ему приобрести ферму Ла Бретонн, название которой его сын впоследствии присоединил к своей фамилии). Ретиф прошел путь от деревенского пастушка и типографского рабочего до автора нескольких сотен томов, и стал писателем, чья популярность в дореволюционной Франции могла сравниться с популярностью Жан-Жака Руссо (недаром Ретиф получил от современников прозвище Rousseau du ruisseau, что можно вольно, но более или менее точно по смыслу перевести как «Руссо для бедных»). Ретиф был графоман в самом высоком значении этого слова. Он писал много и во всех жанрах: в списке его сочинений присутствуют романы, пьесы и трактаты, сочинения нравоописательные и фантастические, проза моралистическая и эротическая. Перечислить даже самые основные произведения Ретифа в короткой заметке невозможно, но можно выделить главные свойства этих произведений. Пожалуй, их два: во-первых, своеобразная документальность. Ретиф описывал в своих произведениях собственную жизнь и жизнь своих родственников и знакомых по свежим следам и с поразительной подробностью. Его многотомная книга «Господин Никола, или Человеческое сердце без покровов» [ «Monsieur Nicolas, ou Le Coeur humain devoile», 1797] — откровенный рассказ о собственной жизни (опубликованный, в отличие от «Исповеди» Руссо, при жизни автора). Его «Парижские ночи, или Ночной зритель» [ «Les Nuits de Paris ou le Spectateur nocturne», 1788–1793] — «моментальные снимки» жизни парижской столицы в предреволюционную и революционную эпоху. Но наряду с пристальным вниманием к реальности для Ретифа была характерна поразительная способность генерировать проекты переустройства мира, ставящая его в ряд величайших утопистов. К этой обширной серии относится и предлагаемый вниманию читателя «Порнограф», написанный раньше остальных утопических проектов. Нетрудно убедиться, что ничего порнографического в нем нет; речь, конечно, идет о публичных домах и о жизни проституток, но их быт Ретиф, знавший его не по чужим рассказам, предлагает упорядочить в лучших традициях моралистов. И эта его просветительская вера в то, что даже такую буйную и сомнительную сферу можно переустроить на разумных основаниях, чрезвычайно трогательна.

«Порнограф» впервые опубликован в 1769 году. Это книга с сюжетом, который состоит в том, что распутник д’Альзан влюбляется в добродетельную Урсулу, свояченицу его друга де Тианжа, и под влиянием этой любви отрекается от прежней вольной жизни. Однако интерес представляют не традиционный сюжет и описание прелестей Урсулы, а те соображения обустройстве публичных домов, которыми д’Альзан делится с другом.

Перевод Веры Мильчиной.

Перевод первой части выполнен по изданию «Restif de La Bretonne N. Le Pornographe ou La prostitution reformee» [P., Mille et une nuits, 2003]. Вторая часть, содержащая примечания Ретифа, в переводе, как и во французском издании, опущена. В журнальном варианте в тексте Ретифа сделаны купюры, опускающие избыточные подробности взаимоотношений д’Альзана с Урсулой и ее сестрой; они отмечены знаком […]; некоторые из опущенных фрагментов резюмированы переводчиком в квадратных скобках.

Порнограф

В том и состоит мудрость, чтобы, взвесив все возможные неприятности, наименьшее зло почесть за благо.

Макиавелли Государь. Глава 21[51]

Из письма госпожи де Тианж к господину де Тианжу, ее супругу

Париж, 6 апреля 176…

…Да, я очень довольна своим воспитанником, он выдерживает испытание как нельзя лучше. Честь в его душе берет верх над привычкой к пороку. Давеча он толковал мне о том, что находит меня очаровательной, но привязанность его к господину де Тианжу велит ему видеть в жене друга столь верного и столь почтенного не более, чем сестру. Будем же надеяться, любезный друг, на помощь сердца, которое не было рождено для разврата. Гибельные следствия первых заблуждений сделались, должно быть, ему гадки; во всяком случае, не подлежит сомнению, что они его испугали. Разговоры его то и дело касаются тех перемен, которые желал бы он внести в эту область нравов. При встрече с одной из этих непотребных женщин он… содрогается; затем лицо его заливается краской. Чтобы утвердить его в приверженности добру, потребно одно — любовь честная и законная. Лишь только я уверюсь, что это безопасно, я отвезу его в монастырь к Урсуле. Моя сестра так же дорога тебе, как и мне; ее счастье умножит наше блаженство; а я уверена, что Альзан сможет составить ее счастье, если захочет…

До последних дней, друг мой, буду я гордиться званием твоей супруги и наслаждаться званием твоей возлюбленной.

Аделаида.

Письмо второе: от д’Альзана к де Тианжу

Знаешь ли, любезный Тианж, что твоя отлучка длится чересчур долго? Как! Едва женившись на любезнейшей, пленительнейшей из женщин, ты не боишься покинуть ее на целых три месяца? Не скрою от тебя, что убежден: какого бы доверия ни заслуживала твоя супруга, ты слишком высокого мнения о своих достоинствах. А между тем в наш век… Только подумай: в наше время Пенелопа не продержалась бы и недели, а Лукреция вела бы себя как заправская кокетка; вечно пьяные любовники, не выходящие из-за пиршественного стола, то-то великий соблазн! Грубый Секст с угрозами на устах, с кинжалом в руках… Фу! Сегодня любая оперная певичка сделалась бы Лукрецией при виде такой неотесанности. Наши нравы куда более цивилизованны и оттого грозят мужней чести куда большими опасностями: мы отбросили старинные предрассудки; мы оставили супружескую верность нашим бабушкам; мы женимся по обычаю, примерно так, как поздравляем с Новым годом; по сути же дела женитьба ровным счетом ничего не меняет в наших отношениях. Надобно признать, что общество нынче устроено куда более разумно; через полвека…