мировом уровне. Такая концентрация была бы невозможной, например, в демократической Индии, где ради удовлетворения избирателей огромные ресурсы тратятся на кратковременные субсидии. (На индийские элитные учебные заведения, напротив, оказывают давление, заставляя их ограничить прием на основе высоких экзаменационных баллов, а зачислять половину студентов в соответствии с установленными квотами и политикой равноправия.)
Это весьма необычное явление, когда при недемократической форме правления удается так долго поддерживать эффективный экономический рост. Большинство автократий быстро становятся закрытыми, коррумпированными и бестолковыми - они потворствуют экономическому грабежу и стагнации. Куда более типичны в этом отношении режимы Маркоса, Мобуту и Мугабе. (И чтобы не объяснять происходящее исключительно культурным своеобразием, следует помнить, что при Мао китайский режим был чрезвычайно жестоким.) Но правление в сегодняшнем Китае, несмотря на все ошибки, все нее отличается прагматизмом и компетентностью. «Я имел дела с правительствами всех стран мира, - говорит один крупный инвестиционный банкир. - И правительство Китая, возможно, производит наилучшее впечатление». Такого же мнения придерживаются многие побывавшие в Китае бизнесмены. «Люди должны сами создавать собственные ценности, в зависимости от того, что они считают величайшим благом во все времена, - говорил Билл Гейтс в интервью журналу Fortune в 2007 году. - Я лично убедился, что китайские лидеры об этом постоянно помнят».
Конечно же, это не полная картина. Хотя Китай развивается быстро и все новые возможности появляются во всех сферах, государство - благодаря постепенному ходу реформ - все еще удерживает в своих руках многие отрасли экономики. Даже сегодня около половины ВВП приносят государственные предприятия. Из тридцати пяти крупнейших компаний на Шанхайском фондовом рынке тридцать четыре частично или полностью принадлежат государству. И государственный контроль часто вступает в противоречие с открытостью, честностью и эффективностью. Китайские банки, которые в большинстве своем также принадлежат государству, тратят десятки миллиардов долларов в год на поддержку неэффективных компаний и направляют деньги в регионы, группам и людям отнюдь не по экономическим причинам. Коррупция процветает, и резко увеличилась доля коррупционных скандалов с участием высокопоставленных чиновников - с 1,7 процента в 1990 году до 6,1 в 2002 году[3]. Региональные различия становятся все более ощутимыми, неравенство растет с космической скоростью, что вызывает напряжение в обществе. Часто приводимые данные - а их предоставляет само правительство - говорят об устойчивой тенденции. В 2004 году в Китае было зафиксировано 74 000 протестных выступлений в той или иной форме, десятью годами ранее таких выступлений было зафиксировано всего 10 000.
Два приведенных образа перекликаются друг с другом. Во многом проблемы Китая - это последствия его успехов. Беспрецедентный экономический рост породил беспрецедентные социальные перемены. За тридцать лет Китай прошел тот путь индустриализации, на который у Запада ушло двести лет. Каждый день десятки тысяч людей перебираются из деревень в города, от ферм к фабрикам, с запада на восток, и все это в беспрецедентном темпе. И это не просто перемещения в пространстве - эти люди оставляют свои семьи, свой социальный класс, свою историю. И вряд ли стоит удивляться, что государству приходится иметь дело с социальными потрясениями. Говоря о понижающейся эффективности китайского государства, Миньсин Пэй указывает на то, что власти уже не могут обеспечивать такую простую вещь, как безопасность на дорогах: количество несчастных случае со смертельным исходом составляет 26 жертв на 10 000 транспортных средств (в Индии и Индонезии этот показатель - 20 и 8 соответственно)[4]. Но в то же время важно отметить, что количество автомобилей на китайских дорогах растет на 26 процентов в год - сравните с 17 процентами в Индии и 6 процентами в Индонезии. Когда Индия обгонит Китай по темпам экономического роста, а все к этому идет, я готов держать пари, что и там будет наблюдаться значительный рост несчастных случаев, демократическим ли при этом будет правительство, или нет.
Обратимся к последствиям экономического роста Китая для окружающей среды - не в масштабах всей планеты, но в масштабах самого Китая. 26 процентов водных запасов в крупнейших реках страны настолько загрязнены, что они «утратили способность выполнять свою основную экологическую функцию»[5]. На берегах одной только Янцзы расположены девять тысяч химических производств. Пекин уже сегодня - мировая столица по меньшей мере по одному показателю - по загрязнению воздуха. Из 560 миллионов городских жителей Китая только 1 процент дышит воздухом, считающимся безопасным по стандартам Евросоюза[6]. Но следует также отметить, что все эти Цифры и данные исходят от самого китайского правительства. В Пекине экологические соображения стоят в повестке дня на гораздо более высокой позиции, чем в других развивающихся странах. Высокопоставленные официальные лица Китая говорят о необходимости «озеленить» ВВП, и экологические вопросы занимают важное место в плане президента Ху Цзиньтао по созданию «гармоничного общества». Одна из западных консалтинговых фирм изучила новые китайские законы, касающиеся вопроса загрязнения воздуха, и подсчитала, что потребность в продукции, которая ведет к сокращению вредных выбросов, в ближайшем будущем станет расти на 20 процентов в год, что ведет к созданию рынка ценой в 10 миллиардов долларов. Пекин пытается справиться с трудной дилеммой: сокращение бедности требует бурного экономического роста, который, в свою очередь, означает загрязнение окружающей среды и ее деградацию.
Основная проблема, с которой сталкивается Китай в своем поступательном движении, заключается вовсе не в том, что его форма правления непоправимо вредна: проблема в том, что такая форма правления неминуемо утратит способность удерживать ситуацию -к этому неизбежно ведет раскручивающаяся децентрализация. Темпы китайских перемен обнажают слабость его коммунистической партии и государственной бюрократии. В течение определенного периода государственная монополия на власть позволяла быстро проводить крупные реформы, направляя людей и ресурсы туда, куда было необходимо. Но одним из результатов таких решений стал экономический, социальный и политический беспорядок, а когда приходилось лавировать между этими волнами, ограниченная и иерархическая структура партии становилась все менее компетентной. Коммунистическая партия Китая - партия рабочих и крестьян - на самом деле одна из самых элитарных в мире организаций. Она состоит из трех миллионов образованных мужчин и женщин, проживающих главным образом в городе, то есть из группы людей, которая совершенно нерепрезентативна для огромного сельского общества, которым она руководит. Лишь немногие из партийных функционеров владеют хоть какими-то политическими навыками. Остальные - скорее хорошие технократы, искушенные также в искусстве внутрипартийного маневрирования и покровительства. И пока неизвестно, обладают ли эти лидеры достаточной харизмой или способностями участвовать в публичной политике - а именно это требуется от тех, кто должен управлять населением в 1,3 миллиарда человек, населением, которое становится все более напористым и агрессивным.
Экономический рост в 1970-х и 1980-х, например, на Тайване и в Южной Корее сопровождался постепенными законотворческими, социальными и политическими реформами. Те режимы были авторитарными, но не тоталитарными - это важное отличие, и потому не стремились к полному контролю над обществом, что помогло ослабить их хватку. К тому же их главный покровитель - Соединенные Штаты - подталкивал их к смене системы. Пекин не испытывает давления такого рода. А по мере углубления перемен тоталитарная система дает трещины или местами становится абсолютно бездейственной. У людей сейчас гораздо больше свобод и возможностей, чем прежде. Они могут работать, перемещаться, владеть собственностью, начинать собственное дело и, до определенной степени, поклоняться тем, кому они хотят поклоняться. Но политический контроль остается строгим и в некоторых ключевых областях почти не показывает признаков ослабления. Например, Пекин досконально продумал систему слежения за использованием Интернета, и она удивительно эффективна.
Коммунистическая партия тратит огромное количество времени и энергии на обеспечение социальной стабильности и предотвращение публичных выступлений. Это еще один несомненный признак того, что перед ним стоят проблемы с еще неуловимыми очертаниями, у которых нет простого решения. Сравните эту ситуацию с ситуацией, сложившейся у южного демократического соседа Китая. У индийских политиков тоже вполне хватает забот - в основном как не проиграть выборы, - однако им редко приходится задумываться о социальной революции или о выживании режима. Они не паникуют при мысли о массовых протестах и забастовках - они считают их частью нормального взаимодействия между теми, кто управляет, и теми, кем
