побудившим его принять эффективные меры по предотвращению их действий в последующем.
Балтийские подводники действовали всего 6 месяцев — с июня по начало ноября, когда в Финском заливе снова встал лед. Тем не менее, после хаотических ходов 1941 -го, более продуманные операции 1942 года переполнили руководство флотом оптимизмом и на 1943 год вновь был запланирован выход лодок несколькими эшелонами. И снова была допущена классическая ошибка, типичная для русской военной школы — не учли встречных ходов противника. Враг ведь не глуп, он старается извлечь уроки из опыта прошлого года.
Весной 1943 года воздушная разведка КБФ донесла о появлении в районе острова Найссар противолодочных сетей, однако штаб флота серьезного значения этому сообщению не придал, скорее всего потому, что не представлял себе масштабов препятствия. В мае в Финский залив ушел первый эшелон субмарин.
7 мая 1943 года подводная лодка Щ-ЗОЗ И. Травкина вышла первой и вскоре на меридиане Найссар — Порккала-Удд обнаружила стальные сети в два ряда поперек всего залива — от финского до эстонского берега. При попытке пройти поверх этого рубежа лодку обнаруживали авиация и сторожевые катера и тут же атаковали ее глубинными бомбами. Почти месяц Травкин дежурил у «балтийского барьера», пытаясь прорваться, и несколько раз подвергался атакам немецких противолодочных сил. Обойти сети было невозможно, так же как и поднырнуть под них. Щ-303 вернулась в Кронштадт7 июня, однако повезло только Травкину.
Одна задругой, при попытке прорыва через сети, погибли Щ-408 (П. Кузьмин), Щ-406 (Е. Осипов), С-9 (А. Мыльников) и С-12 (А. Бащенко). Командование флотом, во избежание новых потерь, прекратило попытки форсирования противолодочного рубежа. Он оказался непроходимым для подводных лодок, наглухо заблокированным в Кронштадте и обреченным на бездействие. Выбраться из капкана удалось лишь в октябре 1944 года (когда Эстонию заняли советские войска, а Финляндия вышла из войны), через полтора года после обнаружения сетей у Найссара.
В ходе противостояния Травкина и противолодочных сил соединения «Восток» произошел любопытный случай. С этой гвардейской лодки сбежал и перешел (в данном случае — переплыл) к немцам трюмный матрос Борис Галкин. Поскольку в
1940 году он служил на Щ-301 (позже погибшей в Таллинском переходе) и участвовал в провокации против Эстонии в бухте Локса, а также в похищении дипломатической почты со сбитого пассажирского самолета Ju-52 («Калева»), то рассказал надопро-сах у немцев массу интересного.
Морская авиация в 1943-м выполнила всего 229 боевых вылетов, при этом атаки имели место только в 93 случаях, а результативность была и того меньше, 46 попаданий в цель (и то лишь по советским данным).
«С освобождением Прибалтики флот вырвался на оперативный простор». Как же! Крупные корабли даже не пытались выйти из устья Невы. К примеру, крейсер «Киров» выбрался на Большой Кронштадтский рейд только 17 октября 1945 года. И сразу подорвался на мине!
Между тем в период с осени 1944 по весну 1945 года КБФ предстояло решить новую задачу— воспрепятствовать попыткам немцев вывезти из Прибалтики войска и перебросить их в Германию.
«Подводныелодки, не переставая, топили врага, пытавшегося вырваться с Курляндского плацдарма»
Оперативные группы во главе с «карманными линкорами» «Адмирал Шеер» и «Адмирал Лютцов» беспрепятственно обрушивали на наступавшие в Прибалтике и Восточной Пруссии советские войска тонны снарядов, а КБФ даже не пытался атаковать их своими кораблями. Исключение — нескольких авианалетов, в ходе которых ни в «Шеер», ни в «Лютцов» не удалось попасть ни разу. Особенно примечательны атаки 18 ноября 1944 года на «Шеер» в районе Моонзундских островов, когда не имевший авиационного прикрытия «карманный линкор» атаковали почти четыре десятка торпедоносцев и бомбардировщиков — и ни одного попадания!
Командование Балтфлотом опасалось, что за возможные неудачи с него могут снять шапку. Но, в таком случае, зачем он вообще нужен, такой флот?
В то же время бездействовавшие большую часть войны советские подводные лодки смогли кое-где пощипать противника. Однако никакого влияния на ход войны они не оказали, напротив — миссия оказалась провалена: перевозки из Швеции прерваны не были, эвакуация из Прибалтики тоже прошла беспрепятственно. Но кое-кому из командиров лодок «пофартило», хотя жертвами «деятельности» советских субмарин стали в основном гражданские лица, спешно покидавшие Восточную Пруссию.
* * *
Почему была раздута история с потоплением пассажирского парохода «Вильгельм Густлов»? Кто додумался назвать январскую трагедию 1945 года на Балтике «атакой века»?
Послевоенная шумиха была вызвана желанием скрыть провал советского подводного флота во Второй мировой войне. Чуть речь заходит о советских подводных лодках — тут же поминают «Густлова» и Маринеско или Лунина и «Тирпиц» — потому что больше вспомнить нечего.
«Это был цвет фашистского подводного флота—3700 человек, экипажи для 70—80 новейших подлодок, готовых к полной блокаде Англии»
Когда в очередной раз читаешь подобную дурь, трудно понять — то ли сами авторы неадекватны, то ли они считают дураками читателей. Какой «цвет подводного флота Германии»? Да весь «цвет» к тому времени уже лежал на дне Атлантики!
Какая «блокада Англии» в феврале 1945-го, если английская армия уже стояла на Рейне?!
Львиную долю пассажиров лайнера составляли гражданские беженцы (8380 человек) — женщины и дети, а также группа служащих женской вспомогательной службы Люфтваффе (те же гражданские лица, мобилизованные из-за крайней нехватки людей) — около 620 человек. 918 человек составляли курсанты училища подводного плавания. Раненых солдат и офицеров было только 162 человека. Экипаж парохода насчитывал 173 моряка. Всего на борту находилось свыше 10.253 человек. Из них удалось спасти немногим более тысячи.
Подводной лодкой С-13 командовал Александр Маринеско. До войны, командуя М-96, за отличные торпедные стрельбы нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов наградил его именными часами.
Изучение биографии этого офицера показывает, что был он человеком гусарского склада, существовал, так сказать, в трех измерениях: бабы — водка — подводная лодка. В углах этого треугольника командир С-13 и провел практически всю войну. В боевой поход он выходил всего лишь раз в 1942 году (на малютке), якобы потопил два судна (одно из них артогнем). При этом ни в одном источнике не удается получить точную справку о том, что же это были за суда и были ли они вообще. По свидетельству людей, знавших капитана С-13 лично, Маринеско уже после войны рассказывал, что накануне «Густлова» был готов атаковать фашистских гадов, напавших на его Родину, где бы он их ни встретил, так как ранее ему это не удавалось. А посему, после двух лет бездействия, командира С-13 переполняло жгучее желание пополнить свой боевой счет. Еще больше это жгучее желание подстегивал тот факт, что на берегу к капитану субмарины имели вопросы «особисты» за участие в коллективных пьянках и посещении финских бардаков.
Не было у «Густлова» сильного охранения (вся охрана состояла из миноносца «Лёве», у которого из- за обледенения антенны не функционировал гидролокатор). Крейсер «Адмирал Хиппер» и эсминец «Карл Гапьстер» подошли уже после атаки, а лайнер шел освещенным.
Маринеско всплыл в надводное положение потому, что в подводном у него не было ни единого шанса «достать» цель. С-13 беспрепятственно приблизилась к цели с левого борта. Четыре торпеды в носовых торпедных аппаратах были установлены на трехметровую глубину. Расстояние до цели составляло менее 600 метров.
Вопреки рапорту Маринеско, С-13 вовсе не ушла из района, а еще почти целый час торчала на месте гибели лайнера. Капитан направил субмарину в подводном положении в самую гущу спасательной операции, полагая, что там он легко оторвется от конвойных судов. И просчитался. Один из кораблей (эсминец Z-34), ведущих спасение, обнаружил «эхо» С-13 и взял на нее пеленг. Позиция была очень
