– А потом пропал... Несколько месяцев мы его ждали... Некоторое время спустя один из охотников – его звали Ветер – принес дурную весть. Сказал, что наш Принц Инкогнито... Сгинул на болоте... – на последних словах хозяин всхлипнул как-то неожиданно неподдельно – как будто и впрямь, неформально, жалел о гибели Принца Инкогнито.
– Может этот ваш Ветер соврал? – пожал плечами Рутгер. – Вы же тела не видели, так?
– Мы тоже сначала подумали, что это какая-то ужасная ошибка... И никому эти шикарные апартаменты не сдавали – как было с Принцем Инкогнито уговорено... Но потом еще один охотник эту весть подтвердил... А затем еще один... В общем, стал я мало-помалу сдавать уважаемым людям всю эту роскошь... Подумал, что Принц Инкогнито – он бы меня ни в жисть не осудил бы! Он всегда был за то, чтобы сделать хорошее добрым людям, – оправдывался хозяин.
“Особенно когда денежки за это “хорошее” идут кое-кому в карман...” – беззлобно усмехнулся Рутгер.
На самом деле, он был рад, что его просьба об отдельном от героев и Иманда жилье была наконец удовлетворена. Не то, чтобы он возражал спать в одной комнате со своими героями. И не то, чтобы его так раздражал храп бродяги Иманда (хотя он его да, раздражал!). Просто... он так скучал по романтичному одиночеству своей опочивальни в Медной Крепи!
Помимо прочего, Рутгер был несказанно рад тому, что в трактире “Хвосты и копыта” оказались свободные апартаменты! И они, если верить хозяину, были последними незанятыми комнатами постоялого двора!
Да, цена кусалась.
Вообще говоря, она была настолько высокой, что по поводу нее правильнее было бы сказать “неприличная”.
Но...
Но лучше дорого, чем никак! В конце концов, мечты они на то и мечты, чтобы за их исполнение выкладывать кругленькую сумму...
– Вот, – устало выдохнув, хозяин распахнул обе створки дверей в апартаменты Принца Инкогнито и, учтиво оскалившись, пропустил Рутгера первым.
В апартаментах, густо залитых лунным светом через высокое и широкое окно, выходящее на живописную дубраву, было затхло, сыро но... мило!
На стене висел гобелен, на котором была изображена охота на оленей.
Возле окна стоял столик на изогнутых резных ножках и два кресла.
С каминной полки строили рожи и элегантно извивались фарфоровые статуэтки.
И кровать действительно была широкой! Пять человек на ней, конечно же, не уместились бы.
Но вот для двоих, особенно для двоих, соединенных взаимным чувством, эта кровать была бы очень даже кстати!
Рутгер с тоской подумал о Фриде, такой чистой и такой недоступной.
И об Анабелле, такой далекой и такой желанной.
И, обернувшись к хозяину, сказал:
– Мне все нравится... Только еще хотелось бы... вина!
– О! Вина! Нет ничего проще! – радостно воскликнул хозяин. – В этих апартаментах всегда запасено самое изысканное!
С этими словами хозяин распахнул дверцу буфета из извлек из него пузатый хрустальный графин с пробкой в виде снежинки.
– Вот... Угощайтесь!
– И сколько... сколько это стоит? – спросил Рутгер.
– Можете считать это вино подарком от заведения, – с масляной улыбкой сказал хозяин.
Рутгер удовлетворенно кивнул. Что ж, подарок – это справедливо. Он сегодня и так заплатил немало – и за ужин, и за идиотскую выходку Буджума...
Не расстилая постель, не зажигая света и даже не снимая сапог, Рутгер уселся в кресло возле окна и налил вина из графина в хрустальный бокал (хозяин раздобыл их для него целых четыре штуки – быть может, думал на пирушку подтянется Иманд или кто-нибудь из героев?).
Рутгер лишь пригубил вино, когда в дверь требовательно постучали.
“Хозяин? Сказать, что передумал, насчет бесплатного вина?” – подумал Рутгер, шествуя к двери по драгоценным коврам.
Однако на пороге стояла девушка.
Она не была похожа ни на одну из курносых рысеподобных подносчиц, чересчур простоватых на требовательный вкус Рутгера.
И на его соотечественниц она тоже не была похожа.
Да, девушка была адорнийкой – смуглокожей, темноволосой, с зовущим румянцем и подчеркнуто изысканными манерами!
Рутгер не сразу узнал в ней адорнийку из-за которой совсем недавно разгорелся весь сыр-бор с дракой. Теперь на ней было другое платье. А ее волосы очень по-домашнему текли по красивым щекам.
Картину довершали... совершенно босые и, возможно даже, озябшие ноги!
