О Боже!.. Куда я?..
И я вспоминаю рыжего батюшку: “Коралловый бес объял тебя… Убей его…”
Батюшка, но я не внемлю тебе, я пылаю, как полная луна, изнемогаю…
И!..
…Я осторожно, чтобы не разбудить, не расплескать лунный, нагой сосуд-жену мою, встал с ночного ковра, пошел в дом, взял Эфу и положил ее на ковер между Анной спящей и мной…
Как на Кипре!..
О!..
Какой-то дремный, маковый лунный сон, сон, сон опиекурильиков, что ли на меня нашел, напал, нахлынул… какая-то сладость пролилась в чреслах моих что ли? опять Эфа моя что ли сладила? опять змеиная истома, блажь древних персидских и ассирийских царей, что ли меня взяла, объяла, окружила?..
А Анну мою?.. Блаженная змеиная истома посетила?..
О Боже, дай мне дщерь иль сына?..
Или погуби нас за блуд наш змеиный!..
И..
…Я проснулся то ли от свежести утра? то ли от крика? хрипа? всхлипа?..
Я открыл тяжкие, маковые, конопляные что ли глаза…
Луна неслыханно светила, и в ее колдующих лучах на ковре Анна наго, гибко билась, извивалась, тщилась, уходила…
У неё во рту была Эфа… Эфа во рту у неё струилась… билась…
Уходила в горло ее…
Я бросился к Анне, как тогда, на брегу Водопада, к Гуле Сарданапал… О Боже!..
Но почему я вижу уходящий хвост змеи, а не малахитовую головку?!..
Ужель она успела дойти до Аниного сердца?..
Я хватаю змею за тугой хвост и тащу, влеку ее из Аниного рта…
Она вся липкая, мокрая от Аниного горла…
Но кажется мне, что она не успела… дойти до сердца…
Ах, я думал, что знаю все тайны Эфы Древней!..
Но вот еще одна смертельная тайна!..
Значит, она может и вползать в рот человека, и жалить его в самое сердце, а не только исходить из чрева!..
Значит, она давно могла заползти и в мой спящий рот и уязвить меня в сердце, но жалела меня… Пока… Пока она любила меня как Царя…
Эфа не сопротивляется мне. Она, словно мертвая плеть…
Она глядит на меня мертвенными очами янтарными…
Она понимает, что я предал её…
Она готова к смерти…
А я готов убить её.
Она не привыкла, чтобы Цари предавали её…
А я был для неё Царем… До этой ночи предательства…
Я вдруг опять вспоминаю слова рыжего батюшки: “Коралловый бес объял тебя! Убей его! И то дерево спили, сруби! Иначе погибнешь…”
…Я подхожу к голубой ели с покорной, вялой змеей в руке, чтобы убить — хлестнуть Эфу о кольчужистый еловый ствол…
Но Анна!.. Но Анна подбегает ко мне и не дает мне убить Эфу…
— Царь Дарий! Она же преданно любит вас. Разве можно убивать безнадежно влюбленных?…
…Я опускаю руку с мертвенной, покорной змеей-плетью… С моей, впавшей в тысячелетнюю печаль, Эфой… Она может смертельно ужалить меня… но она любит меня… и ждёт, что я убью её…
Она царская змея, она привыкла к Царям…
….С той ночи Эфа притихла… заболела… ничего не ела… впала в летнюю спячку что ли…
Она решила уйти с земли… Рожки ее опали, увяли…
Она решила уйти вспять к великим, благородным, забытым всеми, кроме нее, Царям…
А я решил, что узнал последнюю тайну Коралловой Эфы…
Но!..
Но была еще одна тайна, которая и погубила меня…
Последняя тайна!..
Которую я разгадал…
Ценой своей жизни…
О Боже… Близко уже…
А я уже и хочу смерти…
Глава двадцатая четвертая
ЛЕТО В ДЫМУ…
…И вот я оглянулся на жизнь мою — и увидел,
что она протекает среди мертвых…
Перестройка, Смутное Время — Время Мертвых…
Святой Отец Никон говорит: “На свете никогда не было, нет и не будет беспечального места… Беспечальное место — это душа, где поселился Бог…”
— Анна, а мы искали на земле беспечальное место…
И вот нам казалось, что это Кипр любви нашей, пока там не пошли дожди…
И вот нам кажется, что беспечальное место — это наш дворик с голубыми елями, с духовитыми смолами, с майским соловьем и томящейся от переливов луной…
И вот я вспоминаю стихотворенье поэта Z…
…Полнолунье. Бессонница. Май. Нагая жена. Чаша вина. Соловей.
Что еще тебе нужно затворник безбожник?
Тошнотворно, но дивно надломленно пахнет рыдает томится вздыхает
курчаво в хрустальном вазоне святая лилово сырая сирень
В небесах Млечный Путь как дорога на рай невозможная вьется виется
алмазами осиянными неприступными льется лиется…
