свободного времени. Вот тоже загадка. У кого ни спрошу из коллег, все тоже говорят — самое их любимое место. Учёные, которые остались живы, ничего толкового по этому поводу сказать не могут, по крайней мере такого, что обычный человек в состоянии понять. Сразу скатываются в какую-то заумную белиберду, оно и понятно, что сами не могут хотя бы для себя уяснить, что и как оно там устроено, в голове-то. До сих пор ведь не разобрались, почему больше девяноста процентов людей не могут даже в метре учуять Чужого, если не видят его, не говоря уже о том, чтобы выжить после ментального удара с такой дистанции.
За стеклом ничего нового, естественно, не обнаружилось. Мокрый асфальт дороги, широкий тротуар из где-то добытой плитки, начинавшийся прямо от моего крыльца. Напротив широкое свободное пространство между домами моих соседей. Новые времена диктовали новые требования к планировке — побольше просматриваемого и простреливаемого, если вы не хотите в один печальный момент стать кормом для тройки-четвёрки ещё не инициированных Чужих. Периметр населённых пунктов, вроде нашего Посёлка, теперь больше напоминает старинные крепостные валы. Все бугорки и укромные места в радиусе до километра от стен сравнивали тяжёлой техникой, на этом горючку не экономили. Благо, если тут употребимо такое слово, в разные Европы нефть и газ давненько не качали, использовали, после того как чуть пришли в себя и навели порядок на порушенных во многих местах трубопроводах, для собственных надобностей. И знаете, даже не вякал особо никто! Не так уж и много там народу выжило, чтобы было кому выступать. Обходились местными ресурсами, нашлись и там люди рукастые, хотя, если уж совсем честно, мало меня волновало, что и как там у бывших наших заклятых друзей. Не допустили мы с амерами в последний момент обмена нюками, да и славно, честь да хвала нашим и ихним руководителям, использовали то время, что нам от щедрот своих Фортуна подкинула, с толком. Иначе ведь подумать страшно, что мы сами успели бы наворотить, случись Вторжение совершенно неожиданно. Ладно, что вспоминать, вы и сами, если живы до сих пор, отлично знаете, как оно всё происходило в те недели до падения первых капсул с зародышами Чужих, а мне уже собираться пора. Вон, уже к домику этой язвы Маринки её почти персональный транспорт подкатил, с тщательно отрисованным оранжевой арктической краской номером «13» на борту. «Почти» — так это потому, что все же иногда смены Патруля и Охотников не совпадали, и экипаж «чёртовой дюжины» катался с кем-то другим из наших коллег. Хотя ребята там подобрались такие, что только Маринка могла ими толком управлять, с её-то характером другого ожидать странно было бы, хе-хе… Дело они, конечно, знали, иначе не допустили бы их к работе, но за словом в карман не лезли, редко кто добровольно хотел с ними выезжать в поле. Меня как соседа и довольно часто работающего с Рыжей Язвой (Маринка сама придумала такой позывной для себя) на зачистках экипаж «тринадцатого» считал почти за своего. Только иногда доставали расспросами, мол, когда же мы всё-таки поженимся? Оно, конечно, и логично вроде, если со стороны посмотреть. Соседи, коллеги по работе, характеры у обоих такие, что, как считали все окружающие, уж лучше бы мы друг друга в свободное время подкалывали, чем кого-то постороннего. Но про меня они это совершенно зря, не люблю я языком трепать, если что и скажу, так это когда Маринка готова от слов к делу перейти. А оно надо кому? Рука у неё тяжёлая, даже не подумаешь сразу, что такая хрупкая с виду девушка способна отправить в нирвану мужика раза в два массивнее себя. Встречаемся мы с ней, и в свободное время тоже, особого секрета не делаем. Но в самом начале я рассказал ей о первой жене, поделился, так сказать, опасениями, на что выслушал примерно следующее: «Ты, Серый, не забивай себе тыковку, когда мне придёт в голову идея тебя совсем захомутать, первый узнаешь». Вот так и живём, Напарница, что характерно, не возражает, даже, как мне кажется, одобряет про себя, хотя с Напарником Маринки и не очень уж любезничает, только в поле. Вот там на них любо-дорого смотреть, в паре у них так ловко получается, будто они все эти приёмы и финты отрабатывают всё свободное от выходов время. Да ни разу! На чистой интуиции, или что у них там есть, такой высший пилотаж выдают, что наши гении из научной секции только руками разводят. Пока я всё это вспоминал, соседка погрузилась в машину, махнув в мою сторону рукой, не дожидаясь ответного приветствия, КАМАЗ фыркнул выхлопом, без лишнего шума и скрипа покатил вправо и быстренько скрылся из поля зрения. Пора и нам. Мне снаряжаться, а Марии ещё и перекусить, не любит она, когда кто-то наблюдает за этим процессом.
Через десять минут и мы вышли на крылечко, уже настроенные по-боевому. Если вы живёте за стеной, то ещё никто не обещал, что она для любой твари непреодолима. Хватает примеров, когда и Чужие просачивались, а больше так разные ухари, которых не успели перед Вторжением до конца проредить. Как ни крути, но на всё тогда времени не хватило, слишком быстро катавасия закрутилась. Да и как тут успеть, когда вот она, Беда, над головой висит, с каждой секундой на пяток километров ближе к тебе. А разные шизанутые кричат чуть не на каждому углу, что пришла кара, за грехи неизвестно чьи, только отвечать за них почему-то нам приходится. Общечеловеки эти недобитые, местного розлива либерасты вообще как с цепи сорвались, требуют такое, что как у них самих волосы дыбом не встают! Тьфу на них десять раз с притопом, даже вспоминать неохота. Нашлась твёрдая рука и люди вменяемые, которые, этой рукой направляемые, под общий шум, когда объявили военное положение, наплевав на ЕС и остальных шавок, дали укорот и либерастам, да и разных бандюков проредили хорошенько. Штатам в этом отношении как бы даже не труднее пришлось, чем нам, особенно в самом начале, когда Рой Вторжения приняли второпях за обычное небесное тело, в две трети Земли размером, догоняющим нашу планетку с вполне понятными последствиями.
Да что же за настроение у меня сегодня такое, вспоминальное! Не к добру это. Смотрю, а Мария так и косит на меня своими загадочными зелёными глазищами, тоже что-то чует. Опаньки, что называется, вот тебе и рядовой выезд. Раз уж мы вместе нескладуху ощущаем, будет сегодня что-то не очень приятное. Одно хорошо, только поглядывает девочка моя, других знаков не подаёт, глядишь, обойдётся дело лишней стиркой исподнего. Так уж мой организм специфически реагирует на атаки Чужих, хоть и готовлюсь специально, даже памперсы таскаю, вроде снайперов, сутками валяющихся в засадах. Всё лучше, чем получить менталкой по мозгам и брести потом овощем неразумным до ближайших невыполотых мной или коллегами коконов, где поджидают тебя твари, жадные до человечины. А так я хоть и с запашком, но только злее становлюсь, меткости прибавляется, с полусотни метров могу на бегу из своего нового десятимиллиметрового «калаша» трёхпатронную серию засандалить точно в мерзкую тушку «огородника».
Подкатил и наш автобус. Громко назвали, да сейчас многие понятия изменили своё содержание. БТР — оно, конечно, вроде надёжнее, но уж слишком прожорливая зверюга, их всё больше как стационарные блокпосты стараются использовать. А тут на КАМАЗ прифигачили КУНГ, только что бронированный, да сверху модуль «Гром»[6] без ПТУР и с заменой АГС-17 на «тридцатый». Кабину соединили с обитаемым отсеком, добавили кресло за водителем и оператором курсовых гранатомётов для Напарников. Пусть броня и стеклоблоки снижают чувствительность того неизвестного, чем наши главные живые сканеры обнаруживают Чужих, но всё равно метров за сорок-шестьдесят они их засекают. По-любому так даже удобнее, чем в БТР или БМП, в смотровые приборы которых и слона не сразу разглядишь, уж это я на себе хорошо испытал, когда в командировки нас гоняли по точкам разной температуры. Сегодня нам выделили ветеранов, не знаю уж, по каким таким причинам начальство решило дать ребятам отдохнуть от дальних рейдов. Мария сразу, как только распахнулся задний люк и из КУНГа нас хором поприветствовали, проскочила на своё место, а я дождался, когда спрыгнувший по своей всегдашней привычке прапор Михеич обежит машину, попинает колёса и протрёт жалюзи на фарах, да и тормознул его.
— Тут такое дело, старый… — без долгих предисловий выложил я, — барометр мой фигню нездоровую чует, да и не только мой.
— А чуть конкретнее пока не можешь сказать? — насупился Михеич. Его можно было понять — кому понравится такое вступление.
— Сам понимаешь, мог бы — сказал. Так что давай пацанам вводную, поедем в полной готовности, сразу от блока. У вас там ничего в штабе не трындели? Заодно маякни на все ворота, пусть поглядывают внимательнее.
— В штабе как обычно, у всех дел выше крыши, они сейчас на сентябрь сразу две большие ходки готовят. Залазь уж, предсказатель, теперь ведь слова лишнего не скажи, того и гляди, сглазишь на свою голову.
Дождавшись, когда я заберусь в кузов, прапорщик с ворчанием, которое у него означало среднюю степень недовольства, занял место у рации и принялся поочередно вызывать посты на выездах, давая
