катапультирован за борт! Поболтаешься там пару-тройку часиков на спасательном плотике, наедине с ледяным океаном — научишься не искушать судьбу! Тоже мне герой-первопроходимец! А за порчу аварийного оборудования я потом перед твоим дядей отпишусь! Не впервой! Скажу, что тренировка на выживание была!
— Да что я такого сказал? — засопел Саша.
— Не буди лихо, пока тихо! — отрезал Макс. — Ты думаешь, я виски белым подкрашиваю, чтобы девушкам больше нравиться? Нет, салага! Это у меня самая натуральная седина! Про прошлогодний конфликт с норвегами на Земле Вилькицкого[13] слышал?
— Конечно! — выдохнул Александр, ему сейчас очень хотелось встать по стойке «смирно». ТАКИМ он своего командира еще не видел. И куда только делся рубаха-парень, любитель постебаться. — Кто же в нашем отряде не слышал про этот рейд! Вот только я не знал, что ты… что вы тоже в нем участвовали!
— А я теперь по этому поводу не распространяюсь, — кивнул Макс. — Тоже ведь летели туда, шашками махали, щенки восторженные… Самый Флот![14] Да мы их одним пальцем… Вот и накликали беду! Как я жив остался — до сих пор удивляюсь! Так что лучше поплакаться… ОН (Макс потыкал пальцев в потолок отсека) обиженных любит! Все понял, салага?
— Так точно, товарищ старший лейтенант! — Хамисуваари все-таки выметнулся из кресла и встал по уставной стойке.
— Что за шум, а драки нет? — за разговором пилоты не заметили, как прошелестела дверь отсека и в рубку вошел капитан Андрей Воронов (морская пехота Северного Флота, командир отдельной разведроты, позывной Дрон). Теперь капитан с удивлением смотрел на развалившегося в кресле командира корабля и торчащего перед ним навытяжку второго пилота.
— Ерунда! — откликнулся Макс, снимая ноги с пульта. — Провожу с молодежью практические занятия!
— По строевой подготовке, что ли? — усмехнулся Дрон. — Ну-ну! Не буду мешать!
Морпех мельком глянул на часы и экран курсографа, отошел к свободной консоли и плюхнулся в кресло. Этот пульт первоначально создавался как рабочее место радиста, но современные средства связи освободили экипаж от этой должности. Теперь этот пульт негласно считался штатным местом командира десантной партии. Со скоростью опытной машинистки Дрон забарабанил пальцами по клавишам. Макс усмехнулся, посмотрел на Сашу снизу вверх и негромко сказал:
— Ко мне можешь по-прежнему обращаться на «ты», а также «Макс» и «командир». На брудершафт мы с тобой уже пили, а в написании доносов ты пока не замечен. — Макс все-таки поднялся и ободряюще похлопал Сашу по плечу. — Лучше по пути побрюзжать, зато домой живыми вернуться, а не в пластиковом мешке.
— Понял, командир! — прошептал Матео.
— Ну вот и отлично! — сказал Макс и повернулся к капитану. — Дрон, что скажешь?
— Что тебе сказать? — переспросил Дрон, продолжая с бешеной скоростью барабанить по «клаве». — Тебе по существу, или анекдот?
— Свежие анекдоты у тебя кончились трое суток назад! — хмыкнул Макс. — Поэтому отвечай по существу.
— Ну, по существу так по существу… хотя пара анекдотов у меня еще есть, — пробормотал морпех. Он перестал стучать по сенсорам и теперь внимательно всматривался в экран монитора, проверяя набитое сообщение. Удовлетворенно хмыкнув (ошибок не было), Дрон нажал клавишу «Зашифровать», а как только на консоли зажегся зеленый огонек выполнения команды, нажал соседнюю — «Отправить». После этого капитан развернулся к пилотам. — Так, други мои верные, коллеги и собутыльники, могу вас порадовать — за время полета новых вводных не поступило. Что не может не радовать — терпеть не могу изменения обстановки до захода на объект. Впрочем, изменения после — не люблю еще больше! Сколько нам осталось пилить?
Макс мгновенно окинул натренированным взглядом нужные приборы.
— Судя по показаниям курсографа, до подхода к зоне — час двадцать.
— А что там интересного?
— Да ничего — голые камни. Людей там нет. А чего им там делать? Полезные ископаемые не найдены… пока. Только белые медведи и тюлени. Архипелаг небольшой: главный остров, пара рифов в двух-трех милях от него, четыре скалы побольше — от семи до двенадцати. Глубины от двадцати до двухсот. С крейсерской на дизель я собираюсь перейти в пятидесяти милях от этой кучки! Или будут другие пожелания? А, десант? Или петлю вокруг для начала заложить?
— Нет, и так нормально! Чего там закладывать? Сам же сказал — голые камни! Надеюсь, что за сутки мы управимся, а то я с такой девушкой вчера познакомился…
— Дрон, твою мать! — вскочил Макс. — Я же просил!
— Блин, Макс, извини! — хлопнул себя рукой по лбу морпех. И тут же демонстративно три раза сплюнул через левое плечо и постучал левой рукой по прикрепленной к обшивке сосновой доске. — Всё равно — наверняка, если там что и есть — оно на большом острове.
— Э… А ведь месяц назад в Таймырском заливе контрики нашли вражескую станцию слежения именно на скале, — робко вставил слово Хамисуваари.
Дрон и Макс посмотрели на лейтенанта, словно на заговоривший табурет. Александр смутился и сделал вид, что очень заинтересовался показаниями высотомера.
— Нда… А во всех остальных случаях — голые скалы — пустышки! — усмехнулся Макс.
Он знал, о чем говорил. Несмотря на молодость, старший лейтенант Максим Соколов был ветераном созданного в 2011 году отряда дальних разведчиков и успел принять участие в нескольких десятках разведрейдов.
Принцип движения на аэродинамическом экране был разработан еще в начале двадцатого века. А первое испытание аппарата прошло перед самым началом Второй Мировой войны. Но даже в преддверии войны правительства будущих стран-участниц отказались поддержать проекты экранопланов. Если конструкции и были кем-то разработаны, то так и остались в виде чертежей. Реальные модели появились только в шестидесятых годах, благодаря конструктору Ростиславу Алексееву. Он разработал и воплотил «в железе» настоящих «монстров».[15] Но и его труды пошли прахом после распада Советского Союза.
Восстановление интереса к экранопланам началось в 2011 году, сразу после первого вооруженного конфликта за «черное золото» арктического шельфа. Кто-то в командовании ВМФ России вспомнил, что суда на динамической воздушной подушке являются амфибиями, способными одинаково быстро перемещаться над водой и землей, а самое главное — льдом. Что в условиях арктического ТВД было существенным преимуществом. В кратчайшие сроки были восстановлены прежние проекты — экранопланы «Лунь» и «Орленок». А также сконструированы новые.
Экранолёты «Валькирия» Отряда Дальней Разведки Северного Флота относились к новым проектам. Это были тридцатитонные машины с турбореактивными двигателями в качестве основного движителя. Они поднимали на борт двадцать человек десанта или шесть тонн груза и могли летать в диапазоне высот от четырех тысяч до полуметра на расстояние в пять тысяч километров. Крейсерская скорость составляла пятьсот километров в час. Тяжелого противокорабельного вооружения «Валькирии» не несли, ограничиваясь так называемым «оборонительным». В его состав входили две курсовые 30-мм пушки ГШ- 30–1 (с возможностью отклонения по горизонтали на три градуса вверх и на тридцать семь вниз), двенадцать ракет «Вихрь» и двадцать Р-73. Ракеты размещались в закрытых створками отсеках на верхней поверхности фюзеляжа. Считалось, что, имея такое вооружение, экранопланы смогут биться на равных с патрульными катерами и прочей малотоннажной техникой.
Экипаж «Валькирии» ДР-71 считался наиболее успешным, их ценило начальство и любили девушки. Старшие лейтенанты Максим Соколов и Павел Быстров умудрялись приводить свою «Валю» неповрежденной в родимый порт после каждого боя. Поэтому Макс и Пашка уже третий год несли заслуженную славу «везунчиков».
— Ладно, лейтенант, ежели на большом ничего не найдем, пошарим на скалах, — «смилостивился» над Хамисуваари Соколов. — Ты и пошаришь…
— А что мы собственно ищем? — небрежно спросил морпех.
