В Поисках Роста

недоступный всего несколько лет назад. Раньше мои запасы хорошего кофе зависели от того, что удавалось приобрести во время редких поездок в Боготу, столицу Колумбии. В крайнем случае приходилось довольствоваться тем ужасом, который предлагали в местном гастрономе. Сейчас Starbucks есть на каждом углу. Дома, чтобы хорошенько взбодриться, я готовлю кофе в дешевой кофеварке-эспрессо.

Мы живем во времена потрясающей технологической революции. Я уже го­ворил, что экономический рост не объясняется только накоплением физичес­кого капитала. В значительной мере рост зависит от других факторов. И одним из таких факторов являются технологии.

Мой компьютерный модем в двадцать два раза быстрее, чем модемы двад­цатилетней давности [1]. Всего с 1991-го по 1999 г. средняя цена одного мега­байта жесткого диска упала с пяти долларов до трех центов [2]. Вычислительная мощь на один вложенный доллар за последние два десятилетия выросла в 10 ООО раз. Зато стоимость пересылки информации по оптоволокну за тот же пе­риод снизилась в тысячу раз. А использование полупроводниковых приборов на единицу ВВП в США выросло с 1980 г. в 3500 раз. В 1981 г. Интернет объеди­нял 213 компьютеров. Теперь их 60 миллионов [3].

И такие потрясающие скачки произошли не только в сфере высоких техно­логий. С 1970-го по 1994 г. удвоились урожаи пшеницы; урожаи кукурузы и риса тоже подскочили — на 70 и 50 % соответственно. Урожаи злаковых куль­тур в Азии продемонстрировали еще более удивительный рост, утроившись за последние сорок лет [4]. Промышленность стала более эффективной. Появи­лись новые технологии вроде системы управления запасами «точно вовремя» и машин с числовым программным управлением. Поразителен прогресс в здра­воохранении. Например, лечение психических расстройств — таких, как ши­ зофрения и депрессия, значительно упростилось после открытия новых ле­карств — «Риспердала» и «Прозака», которые принесли облегчение миллио­нам страдальцев.

Перечень можно продолжать. Технический прогресс — это огромная сила, стоящая за экономическим ростом. Ведь он, собственно, и заключается в про­изводстве новых товаров и новых технологий. Однако побочный эффект это­го процесса состоит в уничтожении старых товаров и отрицании старых техно­логий. В предыдущей главе мы рассматривали, как новая технология дополняет существующую, и эти рассуждения, казалось бы, не сулили отсталым странам ничего оптимистичного. Теперь попробуем понять, как новая технология по­рой может заменять старую и таким образом предоставляет шанс отсталым странам или регионам догнать лидеров. Прежде всего давайте восславим удиви­тельную силу технологии, которая позволяет получить больший объем продук­ции при неизменных затратах. Пусть примером нам послужит освещение — тем более что мы в состоянии точно измерить затраты на входе (в британских тепловых единицах) и объем выпуска (в люмен-часах).

История света

Первым известным способом освещения был костер, которому примерно 1,4 миллиона лет [5]. Изобретателем костра был наш не слишком сообрази­тельный предок Homo australopithecus. Каждый, кому приходилось ставить па­латку при свете костра, знает, что огонь поглощает много энергии, но дает не очень много света. Более продвинутые люди палеолита, 42-17 тысяч лет назад, заменили костер на сжигание животного жира в каменных лампах. По меркам палеолита это явилось серьезным прорывом: в качестве источника света жиро­вые лампы с энергетической точки зрения были как минимум в двадцать два раза эффективнее костра.

Двигаясь вверх по лестнице эволюции, мы добираемся до вавилонян, кото­рые примерно в 1750 г. до н.э. использовали для освещения своих храмов кун­жутное масло. Оно было вдвое эффективнее, чем животный жир. Наконец, во времена греков и римлян появляются свечи, коэффициент освещения кото­рых вдвое выше, чем у кунжутного масла. Платон писал при свечах. На протя­жении следующих 1800 лет никакого прогресса в этой области не было.

Свечи удалось превзойти с помощью китов. Лампы с китовым жиром при одинаковых затратах энергии давали примерно вдвое больше света, чем свечи. В начале XIX века китобои беспощадно охотились за этими благородными мле­копитающими с целью добычи их жира. Как раз когда киты оказались на грани вымирания, их (и нас) спасло открытие нефти. Эдвин Л. Дрейк прорыл пер­вую в мире нефтяную скважину возле Титусвилля в Пенсильвании 27 августа 1859 г. Керосиновые лампы при одинаковом расходе энергии были примерно на 20 % ярче, чем лампы с китовым жиром, а нефть была значительно дешевле китового жира.

Затем появился Томас Эдисон и подарил нам электрическую лампу, кото­рая оказалась громадным усовершенствованием — энергетически она в шее­тнадцать раз выгоднее керосина. Электрическую лампу продолжали улучшать вплоть до появления современных компактных флуоресцентных лампочек, ко­торые к 1992 г. светили в 26 раз ярче эдисоновских при равных затратах энергии. Так что сегодняшнее освещение при одинаковом расходе энергии в 143 000 раз ярче, чем костры пещерных людей (рис. 9.1).

Огромные технологические достижения и рост заработной платы означают, что теперь за данное количество труда мы можем приобрести гораздо больше света. А именно, в 840 000 раз больше света за час труда, чем австралопитек.

Рис. 9.1. Яркость света на единицу расхода энергии.

 Да­же если мы не будем рассматривать всю эволюционную лестницу, разница все равно значительна. Мы можем купить за час работы в 45 ООО раз больше света, чем могли рабочие двести лет назад.

Хорошо, но не панацея

Технология — прекрасная вещь, но давайте не будем возводить ее в ранг очередного эликсира роста. Технология так же реагирует на стимулы, как и все прочее. Когда есть технология, но нет стимулов к ее использованию, ничего особого не произойдет. У римлян были паровые машины, но использовались они только для открывания и закрывания дверей храма [6]. У них был даже ав­томат для продажи святой воды в храме, который работал, если опустить в не­го монетку. У них были машины для жатвы, подшипники, водяные мельницы и водяные насосы, но устойчивого экономического роста они не добились. Бы­ли также рычаги, болты и блоки, которые они использовали в основном для военной техники [7].

У майя и ацтеков было колесо, но оно применялось только для детских иг­рушек [8]. В Хайдерабаде (Индия) возникло первое производство высокока­чественной стали, которую экспортировали в средневековую мусульманскую империю, — а там сталь использовали для ковки мечей, чтобы вести священ­ную войну с неверными.

Самый яркий пример владения технологическими знаниями и неспособ­ности поддерживать рост подушевого дохода представляет собой Китай. Ки­тайцы за полтора тысячелетия до европейцев научились лить сталь. У них бы­ли железные подвесные мосты, которые европейцы позже стали копировать. Китайское сельское хозяйство было достойно восхищения — чего стоят высо­коурожайные рисовые поля с инженерными гидравлическими средствами для ирригации и осушения! В Китае земледельцы использовали железный плуг, сеялку, борону, множество разных удобрений, а также химические и биологи­ческие методы защиты растений. К эпохе династии Минь (1368-1644) у Китая был порох, колесные мельницы, тачки, прялки, книгопечатание, бумага (даже туалетная бумага, что совсем уж невероятный прорыв), компас и трехмачто­вые океанские корабли [9]. Но китайцы решили не конкурировать со своими технологиями на мировом рынке и закрыли границы. Поэтому страна пережи­вала застой до XIX века, пока европейцы, использовавшие аналогичные техно­логии, не подчинили ее своей власти. (Подумайте, насколько иной была бы ис­тория, если бы Америку открыли китайцы.)

В сегодняшнем мире мы можем составить некоторое представление о тех­нологическом прогрессе путем измерения роста производительности — той составляющей экономического роста, которая не объясняется увеличением чис­ла машин и объема рабочей силы. В промышленно развитых странах рост про­изводительности составляет 1-2 % в год. Это объясняет фактически весь рост объема выпуска на одного работника. Однако даже если границы технического развития расширяются на 1-2 % в год, незаметно, чтобы многие бедные стра­ны пожинали плоды прогресса. Как вы помните, темпы роста подушевого ВВП в типичной бедной стране в 1980-1998 гг. были равны нулю. Разница в росте производительности объясняет около 90 % различий в темпах роста на душу населения по странам в 1960- 1992 г.

В некоторых странах рост производительности даже был отрицательным. Например, в Коста-Рике, Эквадоре, Перу и Сирии реальный ВВП на душу насе­ления с 1980-го по 1992 г. падал темпами,