В Поисках Роста

можно было установить внутри каждой отдельной машины, так что центральный двигатель уже не требовался. Можно было также сэкономить на инвестициях в фабричное оборудование, потому что рычаги, ремни и громоз­дкая инфраструктура больше были не нужны. Как только перестало иметь зна­чение расположение материалов по отношению к источнику энергии, всю сис­тему движения материалов внутри фабрики можно было оптимизировать. Многоэтажные фабрики, которые были предпочтительнее при использовании паровой энергии и средств ее передачи, были заменены одноэтажными. Фабри­ка с несколькими источниками энергии была менее подвержена риску полной остановки. При паровом двигателе производство могло встать из-за проблемы с паровым котлом или любым из рычагов и ремней. Если же выходила из строя электрическая машина, поломка затрагивала только то оборудование, в кото­ром находился неисправный двигатель.

Тем не менее эти преимущества не были реализованы сразу. Ведь большие средства уже были вложены в фабрики с рычагами и ремнями. На начальной стадии внедрения электрического двигателя он просто заменил паровой в ка­честве центрального источника энергии. Только по мере старения существо­ вавших фабрик и строительства новых по принципу децентрализованного рас­пределения электроэнергии были использованы все возможности новой техно­логии, позволяющие повышать производительность. Так, по иронии судьбы, прежние технологические успехи (связанные с внедрением паровых машин)

7 - 2501 могут препятствовать новой технологии (электричеству). У отсталых стран есть естественное преимущество при внедрении новой технологии — ведь у них никогда не было старой!

Более того (с подобными явлениями мы не раз сталкивались в этой книге), решения отдельных фабрик о переходе на электроэнергию зависели от того, как вели себя другие фабрики. Строить электростанцию-генератор имело смысл только в том случае, когда поблизости было много коммерческих пользовате­лей. Если соседи не переходили на использование электроэнергии, отдельная фабрика не могла добиться успеха. Именно сетевой эффект объясняет, почему поначалу электрификация распространялась так медленно, а потом вдруг этот процесс резко ускорился. К 1930 г. 80 % американской промышленности было электрифицировано.

Аналогично далеко не сразу осознаются производительные преимущества компьютера, потому что они требуют реорганизации старых способов ведения дел. В моем кабинете до сих пор книги и бумаги занимают гораздо больше мес­та, чем компьютеры. Ведь пока экономика недостаточно компьютеризирова­ на, чтобы обойтись без бумажных версий документов. Уже несложно предста­вить день, когда все деловые и профессиональные документы будут доступны в сети и устранят необходимость в полках для бумажных материалов. Но этого еще не произошло, потому что вокруг много людей традиционного склада, ко­торые пользуются чернилами и бумагой. Однако рано или поздно новая волна накроет нас с головой. Возможно, процесс уже начался. В 1997 г. в США на двадцать три человека приходился один компьютер с выходом в Интернет. Но число подключенных к компьютерной сети растет на 50 % в год [17]. Еще быс­трее Интернет распространяется во многих бедных странах, потому что они могут пропустить ряд промежуточных этапов технического прогресса. В Мек­сике уже есть 36 провайдеров интернет-услуг, в том числе один в самом отста­лом штате Чиапас.

Группы интересов и созидательное разрушение

Необходимо отметить, что будут появляться не только выигравшие от про­цесса экономического роста, но и проигравшие. В ходе экономического разви­тия некоторые старые отрасли промышленности исчезают, а новые возника­ют. Рост меняет весь экономический ландшафт, превращая фермы в рестора­ны быстрого питания и производственные площади. И поскольку, повторим, в этой игре есть не только победители, но и побежденные, понятно, почему всегда существовало мощное лобби, направленное против экономического рос­та. И дело тут отнюдь не в одном беспокойстве за окружающую среду.

В Интернете, например, есть сайт Института сохранения (Preservation In­stitute) — группы, которая призывает «покончить с экономическим ростом» [ 18]. Исследование 1999 г. предупреждает: «Расширение городов угрожает окру­жающей среде, экономике и общественному устройству Америки» [19]. Исто­рик Пол Кеннеди замечает, что экономические изменения, «так же как войны и спортивные турниры… обычно не для всех выгодны». Прогресс приносит бла­га одним, «так же как наносит вред другим» [20]. На полках библиотеки можно найти книги и статьи с характерными названиями: «Для того чтобы поддержи­вать развитие, нужно отказаться от роста», «Экономический рост и ухудшение социального обеспечения», «Развитые до смерти», «Нищета богатства», «Цена экономического роста» и более сдержанным — «Иллюзия роста: Как экономи­ческий рост обогатил немногих, разорил многих и поставил планету под угро­зу» [21 ]. В 2000 г. на ежегодной встрече МВФ и Всемирного банка в Праге демо­нстранты бросали камни и бутылки с зажигательной смесью, чтобы выразить свое разочарование в глобальном экономическом росте.

Очевидно, стимул к противодействию созидательному разрушительному росту существует у многих — например, у тех, кто работает со старыми техно­логиями. Я сопротивляюсь покупке нового карманного компьютера, потому что все нужные мне телефонные номера хранятся в уже устаревшем органай­зере Sharp Wizard. В общем, в старых отраслях всегда будет коалиция работни­ков и корпораций, требующих защиты от новых технологий. Когда новая тех­нология приходит из-за границы, протест часто принимает форму требования оградить местных производителей от конкурирующих импортных продук­тов, созданных при использовании более эффективной технологии. Среди за­щитников старых технологий бывают и государственные лидеры. Бюрократы могут ощущать, что новые технологии ставят под угрозу их методы контроля. Не исключено, что из-за этого Китай закрыл свои границы в эпоху Минь, а сегодня пытается контролировать использование Интернета. Сопротивление порой настолько велико, что рост существенно замедляется.

Историк экономики Джоэл Мокир утверждает: те же силы, которые вызва­ли первую в мире промышленную революцию в Англии, позже противодейст­вовали дальнейшему техническому прогрессу. Это привело к тому, что Англия уступила технологическое первенство Америке. Английские школы обучали элиту для определенных профессий, а не для науки и технологий. На конти­ненте, наоборот, немцы ввели свои TechnischeHohschule [22]. Американская пря­дильная промышленность рванула вперед с изобретением новой кольцепря-дильной технологии, в то время как Ланкашир остался верен устаревшей тех­нологии веретенной пряжи [23]. После трех забастовок 1850-х гг. англичане добились запрета использовать швейные машины для пошива обуви в Нор-тхэмптоне. Рабочие в оружейной промышленности в Бирмингеме сопротивля­лись внедрению прогрессивной технологии взаимозаменяемых деталей. Анг­лийские рабочие также не дали ввести новое оборудование в производстве ков­ров, стекла и металла [24].

Потом нечто подобное случилось и с Америкой, которая в 1970-1980-е гг. уступила пальму первенства Японии. Теперь застой наступил в Японии, а Аме­рика после большой встряски снова в лидерах, хотя обе страны развиваются медленнее, чем несколько десятилетий назад.

Конфликт между старой и новой технологией можно рассматривать как кон­фликт между поколениями. Старики обучены трудиться по старой техноло­гии, и их квалификация может быть жестко к ней привязана. У них есть все стимулы сопротивляться внедрению новой технологии. Молодые учатся то­ му, что в данный момент является передовым рубежом развития технологий, и у них есть стимулы для ввода этой новой, более производительной техноло­гии. Будет ли происходить технический прогресс, зависит от того, кто занима­ет ключевые позиции в управлении. В демократическом обществе это может зависеть от демографических факторов — то есть от того, какую долю населе­ния составляют пожилые люди. А это, в свою очередь, определяется темпами роста численности населения. Если они высоки, то большинство составляет молодежь; если численность населения растет медленно, то в большинстве оказываются старики [25]. В бедных странах население увеличивается быстро, и потому у них есть преимущество — на молодых приходится основная часть жителей.

С такой точки зрения более понятны некоторые интересные факты из не­давнего экономического прошлого. Замедление экономического роста в про-мышленно развитых странах совпадает со старением населения. Вот и ответ, почему электронная революция последних двух десятилетий еще не привела к ожидаемому подъему производительности: старые поколения сопротивляют­ся тому, чтобы персональный компьютер пронизал всю социальную инфра­структуру. (Моя мама упорно сопротивляется использованию электронной по­чты и до сих пор печатает свои письма ко мне на электрической пишущей ма­шинке — возможно, последней в Америке.) При этом американская экономи­ка более динамична, чем другие