со своими лозунгами и идеями в открытую. Но и они быстро усвоили правила игры и научились представлять свои интересы посредством всевозможных front organizations (привязанных к партии широких организаций). Одной из наиболее успешных структур такого рода является английская коалиция Globalise Resistance, представляющая Социалистическую рабочую партию (SWP).
Несмотря на атмосферу спонтанности и импровизации, царившую на мероприятиях ВСФ, за кулисами шла интенсивная бюрократическая работа, плелись политические интриги и лоббировались противоречивы интересы. Отсутствие четких организационных правил, выборного и подотчетного руководства превращали форумы в место, где всегда были возможны негласные манипуляции. Другое дело, что сопротивление рядовых активистов зачастую сводило на нет закулисные комбинации, а демократическая, митинговая стихия диктовала общую динамику форумов, которые неуклонно сдвигались влево.
Форум в Порту-Алегри выявил как силу движения, так и его противоречия. Надо отметить, что волна недовольства итогами форума прокатилась по всем радикальным изданиям и интернет-сайтам. В то же время невозможно было недооценивать значение форума с точки зрения массового сознания. Декларации ВСФ и последующие документы Европейского социального форума стали своего рода политическими ориентирами, позволявшими провести разграничение между обновляющимся левым движением и перешедшей на неолиберальные позиции социал-демократией. Точно так же в Восточной Европе документы форумов служили водоразделом между левой и националистической оппозицией либерализму.
Форум в Порту-Алегри показал, что движение протеста способно обсуждать и вырабатывать альтернативы и не может уже рассматриваться просто как коалиция недовольных. Точно так же, как итогом Сиэтла стало повторение протестных выступлений на совещаниях международной элиты, итогом Порту- Алегри стала готовность движения к организации альтернативных встреч и форумов повсеместно – параллельно со встречами глобальной элиты и уличными акциями. Таким образом, возникла новая форма действия, когда протест сопровождается демократическим обсуждением альтернатив.
Для Форума в Порту-Алегри принципиально важно было привлечь внимание к уже существующим формам альтернативной экономической организации и экономики. К таковым относится и «партисипативный бюджет» (механизм прямого участия населения в выработке бюджетной политики) в Порту-Алегри, и предприятия «справедливой торговли» – fair trade – возникшие в США. В этом плане очень важна деятельность американской организации Global Exchangeso главе с Кевином Данахером. Global Exchange участвует в массовых акциях протеста, одновременно поддерживает альтернативную коммерческой систему кредита, помогающую кооперативам в Латинской Америке, формирует инфраструктуру торгового обмена, противостоящую корпоративному рынку. Принципиально важно, что активисты Global Exchange вовсе не считают, будто подобные кооперативы сами по себе смогут постепенно вытеснить корпорации или изменить общество. Активисты Global Exchange не верят в постепенную эволюцию. По их мнению, эксперименты альтернативной экономики должны лишь помочь выработке практических механизмов управления и организации, которые могут быть массово применены в новом, небуржуазном обществе, а также подготовить кадры, которые смогут принимать решения не по правилам корпоративной культуры, а на основе принципов экономической демократии. В этом принципиальное отличие экспериментов альтернативной экономики от кооперативно-самоуправленческих проектов, распространявшихся в США в 1980—1990-е годы.[407]
Стремление к выработке конкретных позитивных программ и предложений делало Всемирный социальный форум неизбежно реформистским. Однако он оказался местом встречи разных течений. Критика умеренного руководства движения разворачивалась именно на форумах, и в значительной мере – благодаря им. В конце концов, совершенно естественно, что новое антикапиталистическое движение разделилось на умеренное и радикальное крыло. Так происходит со всеми революционными движениями, начиная от гуситов в средневековой Чехии, заканчивая большевиками и меньшевиками в России 1917 года.
Террористические акты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне резко изменили политическую обстановку в мире, и в первую очередь в США. Показательно, что нападение террористов на нью-йоркский Всемирный торговой центр произошло за три недели до предполагаемого открытия в Вашингтоне совместного заседания Международного Валютного Фонда и Мирового Банка. К этому мероприятию активно готовились и представители радикальных движений, планировавшие провести демонстрацию, которая, даже по признанию враждебной движению прессы, «превзошла бы все до сих пор виденное» в США.[408]
После террористического акта в Нью-Йорке и Вашингтоне встреча была отменена, как и демонстрация протеста. Но, разумеется, последствия террористического акта несводимы к отмене той или иной акции, даже очень крупной. Качественно изменилась политическая обстановка в Соединенных Штатах. Общественное мнение резко сдвинулось вправо, и радикальные движения почувствовали себя изолированными. К числу наиболее серьезных проблем можно отнести то, что левые в США утратили столь трудно налаживавшуюся связь с профсоюзами.
В мировой истории начался новый этап. Администрация Дж. Буша немедленно рассказала всему человечеству про зловещую террористическую сеть «Аль-Каиду», возглавляемую загадочным миллионером Осамой Бен Ладеном (бывшим сотрудником американского Центрального разведывательного управления). Неважно, что вся история «Аль-Каиды» была явно скопирована с образов голливудского кино, начиная с гротескных фильмов о Джеймсе Бонде, неважно, что в официальной версии концы с концами не сходились и ни один из ее тезисов не был официально доказан в судебном порядке. Хозяева Белого Дома получили свободу рук для операции возмездия. Чем меньше было ясно относительно «Аль-Каиды», чем более расплывчатым был образ этой организации, тем большей была свобода действий для руководства Соединенных Штатов. Первый удар был нанесен по Афганистану, второй – по Ираку. Как отмечала «Financial Times», сторонники торговой либерализации, свободного рынка и западного либерализма сплотили свои ряды во имя отпора врагам Америки. По их мнению, капитализм больше «не надо объяснять, его надо защищать». Со своей стороны, продолжает газета, радикальное движение должно «создавать себя заново» (reinvent itself).[409] Часть правой к прессы, наряду с призывами жестоко наказать предполагаемых виновников террористических актов, радостно сообщала о смерти «антиглобализма».
Между тем движение против корпоративной глобализации не только не умерло после 11 сентября, но приобрело новые черты. Оно стало основой антивоенных выступлений, которые оказались весьма значительными уже поздней осенью 2001 года. Когда Соединенные Штаты и Великобритания подвергли бомбардировкам Афганистан, на улицы западных городов вышли многотысячные демонстрации. Левые издания отмечали, что эти демонстрации были не только пацифистскими, но и антиимпериалистическими. Они в значительной мере оказались продолжением летних «антиглобалистских» выступлений того же года.[410] Речь идет, по выражению Хиллари Уэйнрайт, о «гибридном движении», объединяющем разные вопросы – война, расизм, гражданские права.[411] Идеолог французских левых Игнасио Рамоне отмечал, что по существу антивоенное движение является формой защиты «Наших принципиальных свобод», которые пытаются ограничить под предлогом борьбы с терроризмом.[412]
События осени 2001 года вызвали не только переоформление лозунгов движения, но и несколько изменили его географию. Если в США радикальные течения столкнулись с безусловным кризисом, то в Европе и странах «третьего мира» сколько-нибудь серьезного кризиса не ощущалось, напротив, движение получило новый импульс, Тем самым европейская и «тьермондистская» части глобального движения вновь укрепили свои позиции. В целом это,означало усиление общей радикальной и антикапиталистической направленности, а также более активную роль в движении групп, связанных с традициями социалистической идеологии XX века.
Война в Афганистане и подготовка войны в Ираке сопровождались нарастающими массовыми протестами, охватившими сначала Западную Европу, затем Латинскую Америку и, наконец, США.
В то же время события 2001 года изменили форму протеста. Организаторы уличных выступлений теперь всячески старались избегать насилия, поскольку это могло бы дать повод властям объявить о связи
