Положив под раскладушку сумку с ларцом, Хант заснул. Спал он беспокойно, тысячи мыслей вертелись в голове, стучали кузнечным молотом. Завывающий ветер, раскачивавший палатку, делал ночь еще более жуткой и зловещей. Хант поднялся с рассветом, сразу схватился за сумку и облегченно вздохнул — ларец был на месте. Японцы, к счастью, находились еще далеко. Рядом с палаткой стоял Цендинь, жарил на огне козье мясо. Возле него суетились двое мальчишек, его помощники.
— Доброе утро, сэр, — приветствовал он Ханта. — Еще немного, и чай будет готов. Спустя пару минут он подал Ханту чашку дымящегося чая и сообщил: — Все упаковано, мулы запряжены, мы можем отправляться.
— Вот и замечательно, — ответил Хант. — Если не трудно, соберите мою палатку и положите на повозку сумку с моими вещами. Она стоит под раскладушкой. Только осторожнее, в ней хрупкие вещи. — Хант присел на перевернутую плетеную корзину и, с удовольствием прихлебывая крепкий чай, стал любоваться рассветом.
Спустя час после отъезда Ханта послышался звук далекой канонады, но археолог находился уже более чем в миле от места раскопок в Шанду. Его маленький караван, состоявший из трех повозок, подъезжал к маленькой деревушке Ланьцюй. Миновав ее, Хант влился в небольшую группу беженцев, направлявшихся на запад. В полдень караван въехал на мощенную камнем улицу старинного городка Дуолунь. Возле одной из придорожных харчевен Хант остановился пообедать. Поев безвкусной лапши и запив ее бульоном, в котором вместо жира плавали маленькие жучки, Хант поехал дальше. Сидя на повозке, он то и дело всматривался в чуть затянутое светлыми облаками небо. В точно назначенное время воздух прорезал отдаленный тихий стрекот мотора. Хант, вскинув голову, наблюдал, как приближается, увеличиваясь, серебристый самолет. Шел он ниже облаков. Прежде чем он оказался над караваном, Хант выхватил из кармана платок, привязал его к палке, которой погонял мулов, и поднял ее. Таким примитивным способом археолог показывал пилоту направление ветра. Пилот покачал крыльями, давая понять, что сигнал Ханта принят, и пошел на снижение. Сделав широкий разворот, он ловко и быстро посадил шумную машину на поле возле дороги. Хант очень обрадовался, увидев, что это трехмоторный «фоккер» — самолет маневренный, устойчивый и безопасный, предназначенный специально для полетов над необитаемыми районами. Хант с интересом прочитал на кабине название машины: «Счастливая Бетти».
Пропеллеры еше продолжали вращаться, когда дверь в центре фюзеляжа открылась и оттуда на землю выпрыгнули два человека в потертых кожаных куртках.
— Вы Хант? — спросил пилот, высокий, с тяжелым морщинистым, но приветливым лицом. — А я Рэнди Шодт. — Говорил он с сильным американским акцентом. — Это мой брат Дэйв. Мы прилетели за вами. Нам приказано доставить вас в Нанкин. По крайней мере так говорится в контракте. — Он похлопал себя по нагрудному карману куртки.
— Занятно. И что же делает пара янки в такой глуши, вдали от родины? — проговорил Хант.
— Летает в основном, — рассмеялся Шодт. — У нас на верфях в Эри, штат Пенсильвания, работы совсем нет.
Хант усмехнулся. Пилот производил впечатление человека разговорчивого, не привыкшего лезть за словом в карман.
— Нас наняло китайское министерство путей сообщения, вести воздушное наблюдение за строительством железной дороги между Пекином и Нанкином. Правда, сейчас, в связи с наступлением японцев, все работы остановлены, — пояснил Рэнди Шодт, продолжая улыбаться.
— Вам придется изменить маршрут, — посерьезнел Хант. — Мы полетим не в Нанкин, а в Улан- Батор.
— В Монголию? — спросил Шодт, почесывая затылок. — Далековато. Хотя... В конце концов; чем дальше от японцев, тем лучше. Хорошо, я согласен.
— Пойду проложу маршрут и заодно проверю, хватит ли у нас горючки, — сказал Дэйв и направился к самолету. — Хотелось бы надеяться, что у них там есть бензоколонки, — бросил он на ходу и засмеялся.
Шодт помог Ханту проследить за погрузкой в салон «фоккера» наиболее ценных экспонатов и инструментов. Когда корзины и ящики почти заполнили грузовой отсек самолета, Хант взял сумку с лакированным ларцом и осторожно положил ее на переднее пассажирское сиденье.
— До Улан-Батора лететь на сто пятьдесят миль меньше, чем до Нанкина, но общий перелет туда и обратно превышает расстояние, указанное в контракте с Британским музеем, — произнес Шодт, разворачивая на коленях карту. Столица Монголии Улан-Батор была отмечена на ней крупной красной звездой. Находилась она в центре северного района страны, в четырехстах с лишним милях от китайской границы.
— Сейчас я напишу вам официальный запрос на изменение курса, — сказал Хант, вытащил ручку и блокнот и через несколько минут подал Шодту листок. — Уверен, что музей оплатит дополнительные расходы.
— Не сомневаюсь. Едва ли директор музея обрадуется, если ваши находки попадут к японцам. — Шодт снова рассмеялся. — Дэйв проложил маршрут и говорит, что долетим мы быстро. Нам предстоит пересечь пустыню Гоби. К счастью, «Счастливая Бетти» оборудована запасными баками, и мы догадались их заполнить. Сообщите, когда будете готовы.
Хант направился к двум оставшимся повозкам с упакованным оборудованием и экспонатами. Возле первой стоял Цендинь, держа под уздцы мула и поглаживая ему уши.
— Цендинь, лето у нас с вами выдалось трудное, но плодотворное. Вы оказали мне неоценимую помощь.
— Сэр, вы оказали мне честь, назначив своим помощником, и я никогда этого не забуду. Кроме того, вы сделали грандиозное для моей страны открытие. Мои потомки будут вам особенно благодарны.
— Цендинь, прошу вас направиться с этими повозками в Шицзячжуан. Оттуда вместе с грузом поезжайте железной дорогой в Нанкин. Там вас встретит представитель Британского музея, которому вы все и передадите. Я жду вас в Улан-Баторе. Мыс вами должны закончить исследование нашей последней находки.
— С нетерпением жду следующей экспедиции, — ответил Цендинь, крепко пожимая археологу руку.
— До свидания, друг мой, — сказал Хант.
Он вскарабкался в фюзеляж нагруженного экспонатами «фоккера». Взревели три радиальных двигателя, каждый мощностью двести двадцать лошадиных сил. Цендинь смотрел, как
Шодт развернул «фоккер» по направлению ветра, дал полный газ, отчего двигатели оглушительно взревели, и пошел на взлет. Самолет несколько раз высоко подпрыгнул на кочках и наконец поднялся в воздух. Описав над полем грациозную дугу, Шодт медленно набрал высоту и взял курс на северо-запад, к монгольской границе.
Цендинь не двигаясь наблюдал, как самолет постепенно превращается в маленькую точку. Только когда он совсем исчез из виду и шум его моторов стих, Цендинь ощупал внутренний карман куртки, чтобы убедиться — скатанная в трубочку шелковая картина находится там же, куда он положил ее накануне в ранний предрассветный час.
Спустя два часа после взлета Хант потянулся за сумкой и и вытащил из нее ларец. Скука, вызванная однообразием полета, смешанная с волнением при мысли о сенсационной находке, казалась невыносимой. Он не мог удержаться, чтобы еще раз не полюбоваться своим сокровищем. Держа в руках ларец, он ощущал тяжесть находившейся в нем бронзовой трубки с картиной. Внезапно его охватила тревога. Он скорее почувствовал, чем заметил какую-то странность. Откинув крышку ларца, он увидел аккуратно сложенную часть шкуры гепарда. Она лежала так же, как он сам свернул и положил ее. Бронзовая трубка находилась рядом. Хант взял ее и удивился — она казалась тяжелее, чем прежде. Трясущимися пальцами он быстро снял колпачок, и из трубки сразу же посыпался песок. Когда последняя песчинка выпала на пол, Хант заглянул внутрь. Шелковый свиток исчез.
Глаза у Ханта вылезли из орбит, он задыхался от осознания, что его одурачили. Шок быстро сменился злостью, он обрел голос и дико заорал пилотам:
— Назад! Поворачивайте назад! Возвращайтесь!
Просьба его осталась без ответа. Пилоты не обратили на его крики никакого внимания. У них
