дрожит от страха. Если Келдрен придерживался его указаний, то тут была не только эта сцена, он поместил в нее кое–что еще. О, Боже…
Существо, медленно поднимавшееся над черной гранью горизонта, имело маленькую звериную головку на вытянутой, как у лебедя, шее длиной с фабричную трубу. Тело, следовавшее за этой шеей, казалось почти таким же большим, как сама планета — громадным, пульсирующим, беспорядочно усеянным иглами. Существо, шатаясь, направлялось к нему, выбрасывая ногами гигантские фонтаны воды и грязи.
Первым импульсом Джиллиада было повернуться и бежать, но какая–то необъяснимая упрямая жилка заставила его остаться на месте. Должно быть решение, должен быть ответ… сосредоточиться! Сосредоточиться…
В это мгновение что–то со свистом упало с неба, и рядом с ним в грязь плюхнулся длинный сверкающий предмет. Келдрен, завороженно смотревший на экран, вскочил.
— Минуточку! Это сюда не относится. Я этого не планировал.
Остерли снова вдавил его в сидение.
— Сядьте и закройте рот.
Они увидели, как Джиллиад кинулся к блестящему предмету и поднял его на плечо.
Вспышка, вторая, третья… В боках чудовища появились большие дымящиеся дыры. Оно поднялось на дыбы и дико заметалось.
Дыр становилось все больше, и вдруг длинная шея обмякла и рухнула, как разрезанная веревка. Многочисленные ноги постепенно слабли, и гигантское тело тяжеловесно легло на бок и застыло.
Экран разом потемнел, и зрители облегченно вздохнули.
— Боже мой, ему удалось! — сказал Кейслер полуоблегченно, полураздраженно. — Как же, черт возьми, он смог?
Они ворвались в соседнюю комнату, но Остерли тут же большую часть людей отправил назад.
— Совершенно секретно, — сказал он холодно и закрыл дверь.
— Как вы себя чувствуете? — повернулся он к Джиллиаду.
— Без особого желания повторить, — ответил Джиллиад, закуривая.
— В общем и целом мне теперь все понятно. — Кейслер пододвинул стул. — Пожалуйста, поправьте меня, если я в чем–то ошибусь. Проектор создал определенную ситуацию, которая, чтобы действовать субъективно убедительно, должна раздражать мозг как при непосредственном взаимодействии с Машиной. Это раздражение вы использовали для того, чтобы ввести ваши собственные сфантазированные представления или, скажем, ваше оружие, которое вы себе вообразили, если вам так больше нравится. Верно?
Джиллиад глубоко затянулся.
— Правильно. Келдрен создал для меня чужую планету с неземным чудовищем, стало быть, я должен был противопоставить классический ответ. Я был космонавтом и поэтому послал сигнал кораблю–матке, чтобы мне доставили оружие, которое, к счастью, прибыло вовремя.
— Я ничего не понимаю, — сказал Остерли. — Вы знали, что все это было не в действительности. Почему бы вам просто не сказать себе, что это иллюзия? Вы же резистентный.
— Я этого не мог. И никто не сможет. Единственное решение в том, чтобы на одно внушение ответить другим.
ГЛАВА 11
— Яд и противоядие. — Келдрен нервно потеребил себя за мочку правого уха, а голос его слегка вибрировал от облегчения. — Мне очень жаль, мистер Джиллиад, в самом деле жаль.
— Не расстраивайтесь. Вы хорошо поработали.
Остерли нахмурился.
— Ну, в будущем пусть он подобное оставит себе.
Джиллиад сел и опустил ноги на пол.
— Будет еще хуже, намного хуже.
— Я вас не понимаю.
— А надо бы. — Кейслер закурил одну из своих длинных сигар. — Что, по вашему мнению, будут делать иммунные, если начнут войну — запускать ракеты и сбрасывать зажигательные бомбы? Нет, мой друг, если они нападут, то это будет субъективное нападение; они забросают нас проекциями. Их картины проникнут в наш мозг, и мы пропали — еще до того, как поймем, что случилось.
И до сих пор Дэйв Джиллиад — единственный, кто нашел решение.
— Но он же резистентный. — Остерли побледнел.
— Верно, но, может быть, нормальному пониманию можно обучить. Мы должны заняться этим.
— Надеюсь, вы правы. А что с моей проблемой?
— Лучше рассказать ему обо всем. — Кейслер попытался выпустить дым кольцом, но у него ничего не вышло.
— Хорошо. — И Остерли подробно рассказал о подозрениях, что шпионская организация иммунных все еще существует.
Джиллиад задумался.
— Я вообще–то не эксперт, но мне все больше становится понятным, что Машина — это обоюдоострый меч. Вы можете покрыть проекциями весь город?
— Смогли бы, но это чертовски опасно.
— Тогда я лучше сначала поговорю со специалистами. — Он повернулся к Кейслеру. — В общих чертах я бы предложил следующее… Хотя мы этим и не добьемся всего, но, надеюсь, все же многого.
Пока Джиллиад излагал свой план, а Кейслер все время кивал, Остерли все больше возбуждался.
— Это действительно может сработать, дружище! — Он беспокойно забегал взад и вперед, потом споткнулся о какой–то предмет в углу и выругался. Что это за дурацкая штука? — Он ожесточенно потер ногу.
Джиллиад улыбнулся.
— Штанга, какими пользуются тяжелоатлеты.
— Какой атлет сможет поднять этот аппарат? Это и для слона тяжеловато. Что за этим кроется?
Келдрен дружески улыбнулся.
— Мне очень жаль, мистер Остерли, но это совершенно секретно.
Сотрудник секретной службы покраснел и улыбнулся.
— Ну, другого я и не заслужил, Келдрен. Вернемся к теме. Мы сможем сделать это за три дня.
— А через четыре дня, может, даже раньше, я смогу вам сказать, что представляет эта моя штанга, — сказал Джиллиад и затушил сигарету. — Мы можем начать с самого утра. Скажем, в семь, часов.
Остерли посмотрел на часы, кивнул и поднял воротник пальто, чтобы прикрыться от дождя. Было раннее утро.
— Пора. Надеюсь, получится. Я задействовал всех подходящих людей, включая всю полицию и три четверти армии.
Джиллиад швырнул окурок в урну, но промахнулся.
— Из–за этого могут возникнуть трудности.
— Я отдал приказ не стрелять, а только идентифицировать и брать на заметку. Мы схватим их, если ни один безучастный зритель… — Он помолчал. — А вот и один из них.
Джиллиад, которого перед этим торопливо проинструктировали, не оглянулся.
— Вы его знаете?
— Конечно. Энерготехник по имени Ройс. — Он подождал. — Ладно, идемте.
Джордж Ройс вошел в свою двухкомнатную квартиру, не предполагая, что за ним следят.
Он включил кофеварку, бросил в кухонный автомат яйцо и пару ломтиков ветчины и стал ждать, пока будет готов завтрак.
Это был ничем не примечательный человек с бесформенным носом и глубоко посаженными глазами. Он передвигался странно шаркающей походкой, с безвольно висящими длинными руками, немного сутулясь. Плечи казались какими–то неуклюжими, но сильными. Когда автомат, вытолкнул завтрак, зазвенел звонок у входной двери. Ройс выругался про себя. Кто бы мог быть в такое время…? Он подошел к
