имени всего честного собрания, – немедля возвестил люкс-церемониймейстер Тигран Львович Леопардов, словно имел в кармане, а может и имел, готовый сценарий, – позвольте заверить вас, соратники Луки Самарыча, что родимый Колдыбан в свою очередь свято помнит и непременно выполнит наказ любимого героя. Доведите удивительную колдыбанскую быль до конца, и мы буквально в ту же минуту вдохновенно положим начало удивительным колдыбанским легендам и былям.
И не успели мы глазом моргнуть, как Леопардов уже гремел на все Поволжье:
– Кто за то, чтобы вдохновенно слагать удивительные легенды и былины о благородном и бесстрашном Луке Самарыче, а равно…
Он вдруг умолк и многозначительно глянул на Хлюпикова. Как бы передавая ему эстафету. И тот принял ее. Не так громогласно, но очень убедительно – прямо по Станиславскому и по Немировичу-Данченко, а пожалуй, даже и по Вахтангову вкупе с Мейерхольдом отчеканил:
– …А равно о его благородных и бесстрашных соратниках-удальцах?!
– За! – не колеблясь ни секунды, ответствовал родимый Колдыбан.
– За! – гаркнули седые Жигули так, что над Олимпом прогремел гром, непосильный самому Зевсу. – Знай наших, знай!
И что ты думаешь, читатель? Да не думай зря. Все равно не додумаешься до того дива, которое случилось.
Мы завелись. В нас заиграла кровь буйных предков. Мы буквально задыхались от удивительной волжской удали.
Расправил по-гвардейски плечи мент Самосудов. Так что погоны стали на попа. Встряхнул по-казацки чубом банщик Безмочалкин. Так что все французские парики облысели от зависти. Выпрямил по-чемпионски свою радикулитную поясницу шкраб Молекулов. Так что «колы» в дневниках его учеников почтительно изогнулись на манер цифры 2. Прокашлялась по-шаляпински луженая глотка антиэнциклопедиста Профанова. Так что знаменитые оперные басы Мари-инки и Ла Скала осипли и дали петуха в самом интересном месте выходной арии. Ну а вечный студент Роман Ухажеров так по-пиратски заиграл желваками, что несравненный рыцарь сэр Ланселот сразу поднял руки вверх от страха.
«Стоп! – кричит читатель. – Пусть сначала вас освидетельствуют психиатры».
Зачем? То, что мы сумасшедшие, ясно и без врача. А куда деваться? Ты же слышал, читатель, какой удивительный ход сделал Колдыбан. «Умрите, но возродитесь! Назло всем смертям всех времен!» Просто с ума сойти! Ну разве могут истинные колдыбанцы сдать игру в такой момент? Наш ход!
«Стоп! – машет руками читатель. – Неужто совсем рехнулись? Ведь вы, в отличие от Луки Самарыча, лица не виртуальные, а совершенно реальные. Ему-то можно и сплыть и всплыть. А вы- то ни за что не всплывете».
Ах, читатель! Ты, конечно, прав, но рассуждаешь все-таки по- московски. А если по-колдыбански, то на Самарской Луке всегда есть место диву…
«Волга- матушка! – мысленно воззвали мы к великой реке, отвесив ей сыновний поклон. – Долго собирались мы на подвиг. И вот собрались. Аж на суперподвиг. Подскажи, пожалуйста, как нам его совершить половчее да похудожественнее? Чтобы весь мир закашлялся от удивления».
И подмигиваем Волге левым глазом. Дескать, вот какие твои сыны удальцы. Но не весела была на сей раз Волга-матушка.
«Ох, ребятушки! – тяжко вздыхает она. – Есть такой суперподвиг. Да не знаю, по плечу ли он вам…»
«Не разводи волокиту, матушка! – продолжаем по-геройски балагурить мы. – Да мы на любой подвиг – как на октябрьский парад, а равно к теще на блины с икрою. Было бы в руках наше непобедимое оружие – наш третий стакан!»
«Ох, ребятушки! – не успокаивается Волга. – В том дело, что без третьего стакана вам идти на подвиг, без него».
«Как же так, матушка! – вскричали мы. – Сама учила: до последнего дня и до последнего дна…»
«Эх, бедолаги вы мои, – горюет Волга. – Пришло ваше время. Точнее – вышло. Ни дня вам больше, ни дна. Ни дна, ни покрышки».
И умолкла. И молчит. Будто не в силах больше произнести ни слова.
Ах, читатель! Прав ты, как всегда, оказался. Надо было нам остановиться, надо было. Зря мы, как всегда, увлек лись, зря. Ты понял, ушлый и дошлый, что совершенно безоружными посылает своих сынов Волга-матушка на страшный бой? Голыми руками придется брать нам за горло нашу лютую погибель-смертушку. А деваться все равно некуда.
Нас ждет не дождется в легенде Лука Самарыч. К нам взывает о спасении обездоленная эпоха. На нас с верой и надеждой взирает вся держава и все благородное человечество. Ну!
Не тратя времени даром, мы дружно и решительно повернулись к честному народу. Берег сразу затих. Все и вся поняли: сейчас на Самарской Луке произойдет суперисторическое событие. Разыграется великая драма.
– О, родимый Колдыбан! – сдерживая, как и подобает супергероям, слезы, рыдания, а равно женскую истерику, сказали мы. – Волга-матушка благословила нас. На удивительный, совершенно особый подвиг. Такой, который и не снился даже самым великим героям старого, доКолдыбанского типа.
Эх, вот сейчас бы Гомер-то пригодился. Конечно, протокол общего собрания, где все единогласно голосуют «за», – не хуже древнегреческой классики. В нем события отражены тоже с подробностями. К тому же за круглой печатью. Но еще бы и гомеровским гекзаметром!
Ну ладно, пошли дальше:
– Наш супергерой Лука Самарыч победил смерть тем, что во славу и честь родной эпохи отдал свою жизнь. Но мы ведь не суперы, мы – простые смертные. Это означает, что нам придется принести в жертву больше, чем жизнь, ибо какова сегодня цена обычной человеческой жизни?
– Все народы во все времена знали, что больше и дороже жизни у человека нет ничего. И только на Самарской Луке, только у нас, истинных колдыбанцев, есть то, что дороже нашей земной жизни.
– Это наш знаменитый, наш заветный…
– Третий стакан!
Да, и Гюго здесь и сейчас не помешал бы. Конечно, местные электронные СМИ и пресса тоже излагают со всеми подробностями, которые состоялись. А равно и с теми, которых не было. Но еще бы и с гюговскими художественными длиннотами!
Ну ладно, загибаем на третий круг:
– Следуя завету прадедов, дедов и отцов, истинный колдыбанец умрет, но выпьет до дна.
– Сейчас перед лицом родного Колдыбана во славу родной эпохи истинные колдыбанцы умрут, но…
Крепкие руки удальцов взметнули вверх полные стаканы:
– Но не выпьют!
Ты понял, читатель, что означают эти точки? Они вместо гекзаметра Гомера и художественных длиннот Гюго. К сожалению, сих выдающихся поэтов на Самарской Луке в тот день не оказалось. Нам же рассказывать байки уже некогда. Так что извини, читатель, и напряги ту извилину, в которой у тебя бездельничает воображение. Пусть проснется и разгуляется. В помощь ему предоставляем видеоматериалы местных электронных СМИ и вырезки из газет.
Пресса утверждает, что удивительное заявление, сделанное истинными колдыбанцами, произвело на всех и вся впечатление разорвавшейся бомбы, как минимум атомной. Все и вся разом ахнули и очугунели. Как если бы на Самарской Луке среди ясного дня случилось полное солнечное затмение, а среди темной ночи – северное сияние. Или даже еще хлеще. Как если бы на прилавки колдыбанского универмага выбросили в изобилии провздевочную резинку.
Сначала наступила знаменитая мхатовская пауза. Та самая, когда актеры сказали буквально всё, что хотели, а публика не может понять буквально ничего.
Первым опомнился бывший трагик губернской сцены, а ныне – лучший тамада и церемониймейстер Средней Волги Тигран Львович Леопардов.
– Они хотят сойти прямо в преисподнюю! – возопил он так, что испугал бы даже тень отца Гамлета, хотя она явилась прямо из ада и ничего уже не боялась. – Остановите их!
Тут же завизжал женсовет Приволжского микрорайона. Женсоветы других микрорайонов, несмотря на давние контры с Приволжским, дружно выразили солидарность подругам по полу. То есть тоже подняли визг.
Лучший оперативник Средней Волги старлей Трехкулачный на всякий случай пустил в ход свои кулаки.
Свита мэра Поросенкова настолько растерялась, что подняла с земли уже затоптанный окурок и вернула его на прежнее место, то есть прямо в зубы шефу.
– Нет! – вопил мэр так, что тень отца Гамлета в испуге снова укрылась в аду. – Я не допущу в моем городе такого изуверства! Тем более накануне выборов.
– За! – гаркнул по инерции берег и тут же спохватился, разумеется, по-колдыбански:
– А-тас! А-тас!
Вот как все было. А может, и не было. Самих истинных колдыбанцев всякие житейские проблемы уже не интересовали. Крепкие руки удальцов держали высоко над головой полные до краев стаканы.
Пора! Наше время пришло. В смысле вышло.
– Волга-матушка! – воззвали мы. – Прими особую колдыбанскую жертву!
– Наш заветный и наш последний – невыпитый! – третий стакан.
– Символ нашей вечной неутолимой жажды истины.
– Прими и передай нашим внукам и правнукам.
И мы перевернули стаканы вверх дном…
……………………………………………………………………………….
Ты понял, читатель, что означают точки? Да, это вместо ста страниц, которые настрочили бы сейчас Гомер и Гюго. Причем без всяких подробностей. А с подробностями – целый бы том.
Так что надо еще точек на целую строчку наставить.
……………………………………………………………………………….
И опять-таки это, хоть и с подробностями, но без бурных эмоций по поводу. Без высоких мыслей по случаю. Без художественных отступлений, они же – наступления на честную читательскую головушку.
Так что еще строчку надо обязательно отточить. Обязательно – с восклицательным
