Афин. – Ах ты, колхозан заевшийся!
И все узрели легендарного Геракла.
– Килька ты бесхвостая! – продолжал бушевать эллинский полубог. – Десятый день тут из-за тебя околачиваюсь. На вашей занюханной тире загазованной Самарской Луке. Ты забыл, что тебя на Олимпе ждут?
– Забыл, – честно признался герой Самарской Луки. – А что мне там, на Олимпе, делать?
– А тебя, треска ты трескучая, не спросили! – злорадно объявил полубог. – Вот резолюция вашего коллектива по месту жажды: «Командировать Луку Самарыча на Олимп». Единогласно. За круглой печатью. Ну?
– Ну! – поднял руки вверх перед эллинским полубогом-полугероем колдыбанский полугерой-получеловек. – Согласно протоколу я хоть куда. Хоть на Олимп. Где там ваша богиня Ника, которая должна меня этапировать?
– Ха! – усмехнулся вечный соперник Луки Самарыча. – Ника-то – вон, на золотом облаке по приказу Зевса тебя дожидается. Да только как ты на золотую олимпийскую спецколесницу в штанах с дырой полезешь? Не положено. Заштопай сначала дыру-то. Желательно золотыми нитками.
– Не положено! – возражает в сердцах Лука Самарыч. – Лучше уж мы обойдемся без богинь. Сейчас всё по-нашему организуем. По-колдыбански.
И кличет своих давних знакомцев, они же его неудачные губители, – Ветрилу Урагановича, Тучу Градовну, Волну Штормищевну.
– Сдается мне, уважаемые мои лютые недруги, – говорит стихиям удалец, – что с олимпийскими эвакуаторами кашу не скоро сваришь. И останусь я с вами до лучших времен. Нравится вам такая волокита?
– Нет! – признаются честно бесхитростные стихии. – Избавиться бы от тебя навек, и побыстрее!
– Золотые слова, и вовремя сказаны, – доволен герой. – Объявляю субботник по этапированию героя на Олимп.
Стихии аж вытянулись по струнке.
– Ну-ка, тетенька Туча, вытянись до самого горизонта. Да не как на диване, а под углом сорок пять градусов. О! Классный трамплин получился, получше олимпийского! А ты, свояченица Волнища, прямо вместе с гробом, в смысле с челном, подымай меня вверх. Видишь, как мне туча скатертью дорожку выстелила? Вот сюда и прыгай с моим гробом. Ну а ты, дяденька Ветрище, поднатужься и дуй, как будто палец кипятком ошпарил. Дуй и гони Волну до самого Олимпа.
И-раз. И-два. И-три-и!
И помчал легендарный атаманский челн. Быстрее межконтинентальной баллистической ракеты. Только успевай натовские локаторы и радары сигналы тревоги включать!
Вот летит Лука Самарыч мимо золотой колесницы Ники:
– Алло, богиня победы! Давай-ка и тебя на буксир прихватим. Да не беспокойся – бесплатно. Колдыбанцы с богов денег не берут.
Хлоп багром колесницу за задник! Пое-е-ехали!
И видят олимпийские боги сверху удивительную картину. Несется по небу невиданный кортеж. Впереди – огромный дубовый гроб с музыкой. В нем возлежит вверх животом барин в плащ-палатке. Живот – выше Олимпа. Звезды задевает, аж искры сыплются.
А за этим чудным экипажем чудесная золотая колесница мчит. На буксире. Задом наперед. Кони не успевают ногами перебирать – просто вытянули их, как грабли: только бы не поломать. Богиня Ника – тоже задом наперед и даже обернуться боится. Впрочем, и некогда. Обеими руками подол держит. А волжский Ветрило Ураганович подольчик этот – и вправо, и влево, и вверх, и вниз. Нет, точнее, все время вверх. То ли расшалился-расхулиганился, то ли, наоборот, повышенным чувством ответственности проникся. Как на коммунистическом субботнике. Не догадалась богиня победы флаг прихватить, вот и приспособим вместо флага подол юбки. А что? Если откровенно – просто божественно! Гомер и Гюго глаз бы не отвели…
– Что всё это означает? – вопросил Геракл.
– Истина – на дне бутылки, – напомнил ему честной колдыбанский народ – наследник и продолжатель самой стоической в мире философской школы. – В «Утес»! К источнику истины!
Легче ветра-урагана примчали все и вся к легендарному сарай-бару, сильнее тучи-града ударили в неповоротливую дверь, стремительнее девятого вала вкатились в зал.
– Как дать пить!
Но тут…
О диво! Истинное диво!!!
На диване возлежал… легендарный герой Самарской Луки – Лука Самарыч. Да, тот самый, который только что улетел к эллинским богам на небо.
– С Луны свалился? – только и молвил Геракл.
– С Олимпа, – уточнил Лука Самарыч. – Привет тебе от жены и тещи.
С этими словами он взял стоящую возле дивана бутылку «Волжской особой» и налил себе стакан до краев. В глаза бросилась деталь, которую, возможно, упустили бы из виду Гомер и Гюго, но не колдыбанцы. Содержимое початой бутылки не уменьшилось ни на грамм. Непостижимым образом она оставалась по-прежнему полной. Да, Лука Самарыч явно побывал в потустороннем мире.
– Что все это означает? – не выдержал Геракл. – Давай по порядку.
Как всегда, герой всех времен и народов был по-женски любопытен, и прежде всего его интересовало, кто как там выглядел, кто больше всех выпендривался, кто кому и какие устраивал подставы.
– Все небось угорали от смеха, когда ты Нику за подол на Олимп притащил? Так ей и надо, меньше воображать будет. Она самого Зевса сколько раз подставляла! Про себя я уж молчу: хоть бы раз мне эта богиня победы без халтуры помогла. И, главное, напортачит, а верховному докладывает, что, дескать, твой сынок сам во всем виноват, потому как олух. А олух тот, кто победой заведовать женщину назначил…
Потом Геракл расспрашивал, по каким приметам его земной дружок узнал богиню Афину:
– Подмигнула тебе, говоришь? Ишь ты! Точно, она к тебе нехладно дышит. Понравилась? Да? Я всегда говорил, у тебя хороший вкус. Ну толстоморденькая, ну задик тяжеловат, ну разъелась, конечно, чего греха таить. Зато ума палата. С такой мудрой женой любой балбес запросто сможет получить какое-нибудь среднетехническое образование, а то даже и неполное высшее. Я считаю: для широких мужских масс лучше невесты не найти!
Потом пришел черед других богинь:
– А как тебе Афродита? Вот и я говорю, ничего особенного, хоть и богиня красоты. Не заводит, да? Смотри, как у нас с тобой вкусы сходятся!
Дошла очередь и до супруги верховного – богини Геры.
– А теща моя? Ну скажи, скажи, пожалуйста, про нее какую-нибудь гадость. Ну! Не может быть, чтобы она тебе понравилась. Это противоестественно. Очень мило, говоришь, вела себя? Странно. Зевсу назло, что ли?
Наконец Геракл хватился:
– Ну ладно, что мы всё про бабье! Как папашка тебя встретил?
Хозяин Олимпа оказал представителю Колдыбанщины царский прием:
– Ну вот ты, Самарыч, и в легенде. И не абы как, а в самом легендарном месте всех времен и всех народов на золотом Олимпе.
– Добро пожаловать… Надеюсь, ты не притащил с собой английский ящур, а то ведь я в быка иногда превращаюсь… Справа от меня, будьте знакомы, – супруга Гера. Слева – дочка Афина. Прямо по коридору, будьте любезны, – мужской туалет…
Словом, полное радушие.
– С прибытием, – поздравила и Гера. – Потешил ты нас своим дебютом на олимпийской сцене, позабавил. Лично я считаю, а со мной спорить вряд ли кто станет, что ты снова превзошел Геракла, хотя он и сын самого Зевса. Впрочем, мне-то Геракл, положим, всего-навсего зять, и если говорить откровенно…
Что хотела откровенно сказать про Геракла-зятя главбогиня, осталось неизвестным, ибо ее поспешно перебил главбог:
– Короче, Самарыч, я тебя поздравляю и ручаюсь, что ты сейчас от радости подпрыгнешь до луны или даже укусишь свой собственный локоть. Ты ведь, наверняка, думаешь, что мы призвали тебя с целью окончательно определить, кто из вас двоих с Гераклом – первый. И вам буквально сию минуту придется драться-биться. Не на толстый на живот, а на лютую на смерть. Небось, уж и завещание составил. Признавайся: кому отписал свои допотопные болотные сапоги? Небось, пемзенским бомжам или парижским кутюрье. А я-то надеялся, что мне. Гы-гы-гы…
– Увлеклись, ваше божественное величество, – строго одернула его Гера. – Вы хотели сказать, что…
– Да, мое божественное величество, – спохватился Зевс, – хотело сказать, что свои допотопные сапоги и свой доисторический багор ты, Самарыч, можешь сдать в колдыбанский краеведческий музей. Или в музей мадам Тюс-со. А то и сразу на аукцион Сотбис. Теперь тебе эти неандертальские доспехи не понадобятся.
– Мое божественное величество, – продолжал он, – полюбило тебя, Самарыч, как сына, и приняло мудрое решение. Никаких дуэлей у вас с Гераклом не будет. Ни на шпагах, ни на пистолетах; ни багром по шее, ни сапогом под копчик. Зачем? Ну какая нам, чать, разница, кто из вас чемпион, а кто вице. Вице-дрице, сзади шлица, гы-гы-гы… Пусть над этим ломают голову народы всех времен. Может, они вообще решат, что вы – два сапога пара. Причем на одну ногу. Ту самую, на которой любимая мозоль, гы-гы-гы…
– Короче, – приосанился Зевс, – совет олимпийских богов под моим мудрым руководством постановил нижеследующее: впервые за всю историю человечества предоставить тебе, Самарыч, безродному, понимаешь ли, смертному, право постоянной, то бишь вечной, понимаешь ли, прописки на золотом, понимаешь ли, Олимпе!
У Зевса, кажется, аж дыхание сперло от такой всемирно-исторической сенсации. У Луки Самарыча – тем паче. Эх, как возликует родимый Колдыбан, все Среднее Поволжье, вся держава… да чего уж там – все передовое человечество!
– Не знаю, что и сказать, Зевс Кронович, – честно признался колдыбанец.
– А ты и не говори, – снисходительно разрешил Зевс. – Просто прыгни выше луны или укуси свой собственный локоть. А еще лучше – исполни танец Молодецкого кургана, то бишь своего живота, гы-гы-гы…
– Ближе к делу, муженек! – не
