Жара в Аномо

человека.

— Вот именно, — сжав зубы, процедил Киматаре Ойбор, — поверить трудно...

— Трудно поверить также, что все это проделал опытный преступник, — сказал Нгоро. — Нет логики в его действиях. Если уж задумал навести подозрение полиции на русского, то воспользовался бы его машиной сразу. Глупо пытаться заметать ею следы предыду­щей. Глупо и бесполезно. Скорее всего убийство не планировалось преступниками, оно совершено внезап­но, вынужденно. Отсюда и последующая суета, паника и как следствие паники глупые поступки.

— Нельзя не согласиться с вами, — заметил Ойбор.

— Мерзавцы, — негодуя, сказал Даги Нгоро, — бьют и бьют в спину. На войне с ними проще, в откры­тую... Но ничего, задавим и сейчас.

После слов капитана Ойбор молчал некоторое вре­мя. Потом продолжил:

—

Он гнал автомобиль до самого каньона, куда и сбросил, выскочив на ходу. Матерый гонщик.

— Так что, повторите, услышал наш доктор?

— Почти все из оперативной группы подтверждают,

что пострадавший успел произнести несколько несвяз­ных слов: «Берегите наших», «Аномо», «Сухая лагуна справа». По всей вероятности, инженер хотел предупре­дить, что русским угрожает какая-то опасность. В ту ночь он возвращался после совещания с экономическим советником советского посла Виктором Луковским. Вы знаете.

—

Он сказал «наших»?

—

Осмелюсь заметить, и я на его месте не сказал бы иначе.

—

Банго Амель и его жена связаны с ними особенно крепко. Есть сведения, что русские переживают это не­счастье как собственное. — Нгоро вскочил из-за стола и взволнованно прошелся из угла в угол. — А что бы могло означать «Сухая лагуна справа»? — вслух раз­мышлял он. — В провинции Аномо не существует лагу­ны, даже высохшей. Там вообще отсутствуют водоемы. Разве что родник за селением того же названия.

—

Еще одна загадка, — согласился Ойбор.

—

Банго Амель был настоящим патриотом, — вздохнул Нгоро. — Я понимаю и разделяю озабочен­ность правительства. Потеря собственного специали­ста — ощутимая рана для новорожденной республики. Не для того мы изгнали автократию, чтобы терпеть ее затаившихся провокаторов, их надо решительно искоре­нять, иначе за Банго последуют новые жертвы.

—

Остались жена и двухлетний сынишка. Очень об­разованная женщина, очень. С таким же русским дипло­мом. Они обучались там вместе.

—

Я знаю, — сказал Нгоро, — только она химик.

—

Может быть, разрешите отрядить в экспедицию группу охраны?

—

Воображаю, какой бы мы имели вид, — хмуро сказал капитан. — Нет, наш долг — поймать и вырвать у змеи жало, а не отгораживаться от нее веревкой. — Внезапно зазвонил телефон. Нгоро взял трубку. — Слу­шаю. Кто? Да, разрешаю. Обеспечьте пропуском и всем необходимым. Два дня, не больше. Заготовьте при­каз. — Положил трубку и вновь обратился к Ойбору, не сразу поймав прерванную нить своего рассужде­ния: — Так вот... э... жало врага нацелено на экспеди­цию, это ясно. Нефть — проблема номер один для на­шей экономики.

—

Так как же, гражданин капитан, насчет группы охранения?

Нгоро укоризненно взглянул на сержанта. Снова прошелся из угла в угол. Сказал:

—

Окружной комиссар рекомендует иное. Предла­гает послать туда одну уже упомянутую мною особу. Ту самую, из «Абреже». Идея комиссара. Весьма юную, но смышленую. Оказывается, девчонка знала покойного инженера по совместной деятельности в Ассоциации свободной молодежи. По словам комиссара, она охотно согласилась помочь нам. Это хорошо. В колледже ус­пешно изучила русский.

Ойбор сказал:

—

Признаться, я и сам собирался просить еще одно-го-двух помощников. Правда, не из иностранцев.

—

Сержант! Я вас не узнаю. Белые такие же люди, как и мы. Их светлая кожа вовсе не означает, что они хуже.

—

Да нет, у меня и в мыслях не было. Уж я-то не забыл, сколько имею друзей среди белокожих. Просто она слишком бросается в глаза.

—

Она будет там, не в городе. Проинструктируйте. Но прежде поинтересуйтесь, умеет ли девушка гото­вить хотя бы элементарный суп. Суп, лепешки, пошо и все такое.

Киматаре Ойбор удивленно вскинул глаза на на­чальника.

—

Благодарю вас, — сказал Нгоро, — вы сво­бодны.

Выйдя из его кабинета, Ойбор увидел Самбонангу, нетерпеливо поджидавшего сержанта в коридоре. Ойбор подмигнул молодому полицейскому и чуть слышно про­ изнес:

—

Все как нужно. А теперь поспешим, а то малыш уйдет, не дождавшись. Бери велосипеды, а я прихвачу одежду.

,

16

Ник Матье любил посещать центральный почтамт.-

Присаживался где-нибудь в сторонке и наблюдал за толчеей, испытывая необъяснимое волнение.

Как правило, он не ждал ниоткуда писем, посылок или телеграмм, не отправлял их. Он просто смотрел, как это делают другие. Смотрел, и все.

Кроме глубокодумного созерцания отправителей и получателей писем, его привлекало в гулкий и величе

ственный, слегка кичащийся искусными витражами и позолоченными сводами зал почтамта то обстоятель­ство, что здесь всегда было множество красивых жен-шин. Не меньше, чем в театре.

С тех пор как Матье пришел к такому заключению, его тянуло в здание почтамта, точно пьяницу к дармо­вой рюмке.

В театре, рассудил он, подойти и заговорить с при­глянувшейся милашкой не так-то просто, даже если ее не опекает кавалер, а здесь благодать.

Театр — храм, где женщины, получая со сцены уро­ки житейской нравственности, зачастую настороженны и недоступны. Театр — храм похлестче церкви.