знаешь?!
Раз пять я проходил мимо брата Сурена, чуть не задевал его плечом. Сурен слышал задаваемые мне вопросы и, скрываясь в толпе, издали, одними глазами, подбадривающе улыбался…
Бандит, наконец, устал. Еще раз с досадой он стукнул меня по голове и, махнув рукой, повел на «Вятку».
Большинство наших товарищей уже были здесь. Еще через час «охота» закончилась.
Беженцев загнали обратно на «Туркмен», а «Вятка» со всеми арестованными направилась в Красноводск.
Восемнадцатого сентября написали коллективный протест, требуя прекратить произвол и издевательства, — на всю жизнь запоминает Левон. — Со вчерашнего утра нам не выдавали никакой пищи и вообще поставили нас в условия худшие, чем в прежних, царских тюрьмах. Помещения тесны, отсутствуют постельные принадлежности, умывальники. Держат нас взаперти, на прогулки во двор не пускают…
19-го утром на протесте было начертано: «Объявить заключенным, что тюрьма не для комфорта. Второе, можно просить, но не требовать. Вообще укажите заключенным побольше думать и поменьше писать».
В камеру явился начальник административной службы Яковлев. Бывший нотариус, худой, длинный, с зализанным пробором, в старом мундире с золотыми пуговицами. Он говорил тихим голосом:
— Я тридцать лет верой и правдой прослужил государю и отечеству. Я сам много пострадал от большевиков, но я не роптал…
Все попытки связаться с внешним миром оставались безуспешными, а издевательства все продолжались.
Явился глава красноводского «правительства» эсер Кун. Это тип, которого даже английский генерал Маллесон называл «властным и безжалостным человеком».
Войдя в камеру, он оглядел комиссаров. Кто лежал на голых нарах, кто на полу. Кун выкрикнул:
— Кто тут у вас главковерх?
— Нет у нас главковерхов, — раздалось в ответ.
— Ну тогда кто Шаумян?
— Я Шаумян, — спокойно сказал Степан.
— Встать! Разве вы не знаете, с кем говорите? Я — Кун!
— А я могу и лежа разговаривать, — не меняя позы, ответил Шаумян.
Разъяренный Кун бросился вон из камеры.
…Функции палачей были возложены на ближайшего помощника командующего английскими войсками в Закаспии капитана Реджинальда Тиг-Джонса и главу закаспийского правительства эсера Фунтикова.
Экстренный поезд в составе одного классного и одного арестантского вагона со специально подобранной бригадой вечером девятнадцатого сентября доставил их из Ашхабада в Красноводск. Тиг- Джонс и Фунтиков разработали план расстрела.
Все эти подробности были выяснены много позже.
…В ночь на 20 сентября 1918 года было тихо в камерах. Еще с вечера предупредили, что ночью все будут отправлены. Куда? В Ашхабад, в областную тюрьму, потому что в Красноводске тесно.
Кто-то из бакинцев увидел во дворе груду лопат.
Каждому ясно, что скоро конец, но вслух об этом никто не говорит…
Да, это была страшная ночь, ночь с девятнадцатого на двадцатое сентября.
В неведомую дорогу собрались все. Собрались и ждали.
Идут часы, но никто не нарушает тишины.
Около двух часов ночи все вскочили от шума многочисленных шагов по коридору. Зазвенели ключи, загремел засов, распахнулась дверь. Палачи вошли в камеру.
Кто-то из них по бумажке выкликает фамилии. Выкликает не всех, кто находится в камере.
— Собирайтесь, сейчас мы заберем вас отсюда.
— Почему не всех? А нас, остальных?
— Вас? Остальных? Вас мы завтра выпустим…
Минута прощания. Сохраняя полное спокойствие, прощается отец с Суреном, что-то тихо говорит ему.
Потом он подходит ко мне. Обнимает, ласково улыбается. Я слышу его последние слова:
— Завтра вас выпустят. Постарайтесь скорее пробраться в Астрахань…
И после секунды молчания, обращаясь к обоим сыновьям, он тихо произнес:
— Берегите маму…
Молча, один за другим, твердыми шагами выходят комиссары из камеры. Захлопывается дверь, гремит засов, звенят ключи… Шаги удаляются, замирают».
…Расстрелян 20 сентября 1918 года.
Феликс Эдмундович
Дзержинский
Родился 30 августа (11 сентября) 1877 года в имении Дзержиново Виленской губернии в семье небогатого помещика. Еще учеником гимназии в Вильно начинает революционную деятельность среди рабочих, с 1896 года — профессиональный революционер. Неоднократно арестовывался и ссылался, бежал из ссылки, организовывал демонстрации в тюрьмах. Член Главного правления социал-демократии Польши и Литвы. В 1905 году руководил революционной борьбой трудящихся в Царстве Польском. Делегат IV съезда РСДРП, член ЦК РСДРП с 1906 года. В сентябре 1912 года в очередной раз арестован, освобожден из тюрьмы февральской революцией. Активный участник подготовки Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. 16(29) октября 1917 года на расширенном заседании ЦК РСДРП(б) избран членом Военно- революционного центра по руководству восстанием. После победы Октября с 7(20) декабря Дзержинский — бессменный руководитель ВЧК…
Ночь. Метель. К перрону станции Всполье, весь в клубах пара, подошел поезд комиссии ЦК и Совета Обороны, возвращавшейся с Восточного фронта. Сквозь зашторенные окна салон-вагона виднелся свет. Члены комиссии Дзержинский и Сталин еще работали. На столе была разложена большая карта, рядом на стуле кипы документов.
— Председатель Ярославской губчека Лебедев! — доложил секретарь.
В салон вошел статный широкоплечий мужчина в запорошенной снегом шинели. Шинель старенькая, но ладно пригнанная. Ремни командирского снаряжения подчеркивали строевую выправку вошедшего.
Феликс Эдмундович знал, что Михаил Иванович Лебедев, в прошлом военный моряк, приговоренный к каторге в 1905-м, и один из организаторов забастовки на Ленских золотых приисках в 1912-м, только недавно оправился от тяжелого ранения, полученного при подавлении Ярославского мятежа. И Дзержинский был рад лично познакомиться с ним.
В вагоне было тепло. Лебедев снял папаху, снаряжение, расстегнул шинель и сел к столу.
— Рассказывайте, как дела.
