возрождался американский флот, и его скорое появление в тихоокеанских водах совсем не устраивало сынов Аматерасу.
Для атаки канала было сформировано мощное соединение вице-адмирала Нисимуры в составе линейных кораблей «Ямато», «Фусо», «Ямасиро», авианосца «Цукуба», тяжёлых крейсеров «Могами», «Хагуро», лёгких крейсеров «Тама», «Кисо» и восьми эскадренных миноносцев. Этих сил, по расчётам японского командования, было вполне достаточно для успешного проведения операции: уцелевшие корабли US Navy давно покинули Тихий океан, а воздушного нападения самураи не опасались – двадцать «миязак» обеспечивали кораблям Нисимуры надёжную защиту от «стандартных» атак. На авиагруппу «Цукубы» возлагалась задача отражения возможных атак американских тяжёлых бомбардировщиков с «кобрами» на борту – в пределах радиуса действия корабельных излучателей истребители должны были справиться с этой задачей. Предполагалось также, что янки уже успели усилить оборону канала «кобрами», однако считалось, что «миязаки» линкоров и крейсеров с их опытными операторами нейтрализуют воздействие вражеских излучателей. Войдя в Панамский залив, корабли должны были уничтожить шлюзы канала артиллерией: с рейда Бальбоа восьми– и четырнадцатидюймовые орудия доставали до шлюза Мирафлорес, а восемнадцатидюймовые орудия «Ямато» – до шлюза Педро-Мигель. Операция, начавшаяся в середине ноября, шла по плану. Поначалу.
Соединение Нисимуры вошло в Панамский залив, не встретив противодействия и даже не будучи обнаруженным: два американских разведывательных самолёта были сбиты «миязаками», не сообщив по радио о появлении японских кораблей (излучатели блокировали связь), а береговые радары остались слепы и глухи – операторы Императорского флота были специалистами высочайшего класса.
Оборона зоны канала действительно располагала «кобрами» – японцы засекли их работу ещё на подходе, – но их было немного (всего несколько единиц), и предназначались они для отражения воздушных налётов, а не для ментального боя с сильным противником. В результате все «кобры» были быстро выведены из строя сосредоточенным ударом «миязак» – энергоблоки американских излучателей были заглушены, а затем подорваны мангустами.
Покончив со «змеями», японцы прочесали излучением берег, зажгли город Бальбоа – так, на всякий случай, – и подняли в небо гидропланы для корректировки огня по шлюзам. И вскоре стволы японских орудий выплеснули громадные полотнища пламени: линкоры вице-адмирала Нисимуры открыли огонь.
Шлюз Мирафлорес был полностью разрушен в течение сорока минут, Педро-Мигель продержался немногим дольше. Уничтожение обоих сооружений завершили пикирующие бомбардировщики с «Цукубы»: они окончательно доломали шлюзы и сообщили Нисимуре о потоках бурлящей воды, вырвавшихся из развороченных шлюзовых камер через взорванные ворота. Единственной потерей соединения стал эсминец «Судзуцуки», подорвавшийся на необнаруженной подводной мине. Японский адмирал с чувством выполненного долга лёг на курс отхода, оставляя позади пылающий берег, затянутый пеленой чёрного дыма.
Неприятности начались на выходе из Панамского залива. В небе над горизонтом были обнаружены серебристые объекты, опознанные как дирижабли. Воздушные корабли быстро приближались, а то, что обнаружены они были не радарами, а визуально, свидетельствовало о том, что дирижабли оснащены излучателями, и что намерения их далеко не дружественные (в последнем никто и не сомневался – дирижабли могли быть только вражескими, Япония не строила воздушных кораблей длиной в сотни метров). Дирижаблей было не менее сорока; они летели со скоростью около пятидесяти узлов, сокращая расстояние – бой был неизбежен.
Японские корабли закутались в завесу «нейтрального поля»: если атакует воздушный противник, первым дело надо умертвить его двигатели – это уже стало аксиомой. Кроме того, операторы-мангусты по плотности вражеского излучения определили, что излучателей на борту неприятельской воздушной эскадры не менее семидесяти, – скорее всего, каждый из дирижаблей был вооружён двумя «кобрами». Американцы имели четырёхкратный перевес по числу «ментальных стволов» – для мангустов бой обещал быть нелёгким, тем более что янки сразу же использовали не только «гасящие», но и «зажигательные» частоты.
Кинжальный удар мангустов смешал строй американских дирижаблей: некоторые (те, у кого заглохли моторы) отстали, другие, сумевшие защититься, вырвалась вперёд. «Кобры» из числа неопытных не успели вовремя среагировать, и несколько атакующих воздушных кораблей попали в сектора «обстрела» соседних. Один из них загорелся – вспыхнул бензин в двигателях на консолях бортового киля. На японских кораблях ожидали взрыва, но взрыва не произошло: газовые отсеки дирижаблей были заполнены не водородом, а гелием.
Янки быстро учились, и воздушной эскадрой командовал толковый офицер. Поняв, что нахрапом самураев не взять, он отдал команду задавить японцев нейтральным полем, рассчитывая использовать свой численный перевес – «кобры» тоже умели делать выводы из плотности вражеского излучения и могли оценить, сколько на кораблях Нисимуры «миязак». Американцы сузили сектора излучения – японские линкоры были видны как на ладони, и не было никакой необходимости заливать всё вокруг сплошными потоками ментального поля.
Хороший боец никогда не переоценивает свои возможности. Операторы-мангусты были отличными бойцами: они (и в первую очередь их координатор, капитан 1-го ранга Ёгучи, находивший на «Ямато») быстро поняли, что в прямом противостоянии сил их шансы на победу невелики. Четыре к одному – соотношение неблагоприятное; пресс гасящего поля янки передавит защитное поле японцев, начнутся перебои в энергетике, а потом… И японцы резко «сменили знак» излучения, нейтрализуя поле «кобр» и превращая небо над кораблями Нисимуры в пространство, где действуют привычные физические законы.
Торопливо загрохотали зенитные орудия, выплёвывая снаряд за снарядом. Самураи не обольщались: они знали, что подавляющее большинство выпущенных снарядов не взорвётся, «завязнув» в нейтральном поле американских излучателей. Но даже простая пятидюймовая стальная болванка насквозь прошьёт газовый отсек дирижабля, а медлительные воздушные гиганты были хорошими мишенями. А с палубы «Цукубы» один за другим взлетали «зеро» и «джуди», поддержанные «позитивным» полем «миязак»: самолёт – это не артиллерийский снаряд, его можно сопровождать излучением.
«Парализованные» японские самолёты падали в море, но остальные продолжали атаку и прорывались к дирижаблям, стреляя из пушек и пулемётов. Отказывало оружие, и тогда пилоты микадо бестрепетно таранили воздушные корабли, вспарывая оболочки и сокрушая рёбра каркасов. Разодранные тела дирижаблей падали в океан, подбитые корабли снижались, истекая гелием из продырявленных отсеков. У мангустов были острые зубы, и кусаться они умели…
«Кобры» огрызались. Они
Наносящий удар сам становится уязвимым – это правило применимо и к ментальным поединкам. На «Цукубе» взорвался топливопровод; авианосец загорелся – картина, хорошо знакомая японским морякам, прошедшим всю войну. Оба излучателя авианосца вышли из строя, и Нисимура приказал крейсеру «Могами» оказать помощь горящему кораблю, тем самым ослабив ударную мощь своего соединения ещё на две «миязаки». Тяжёлый крейсер «Хагуро» окутался клубами пара – кто-то из «кобр» неплохо разбирался в термодинамике и удачным «попаданием» разрушил его котлы, – лёгкий крейсер «Тама» обесточился: «кобры» добросовестно изучали обстоятельства «великого короткого замыкания» в Сиэтле. Командир воздушной эскадры янки догадывался, что управление боем осуществляется с «Ямато», но японский флагманский корабль был прикрыт плотным защитным полем, пробить которое не так просто. Американская армада понесла серьёзные потери – более трети дирижаблей были уничтожены или выведены из строя, – и янки, несколько раз попытавшись поразить «Ямато» и не добившись успеха, переключились на другие корабли адмирала Нисимуры, резонно рассудив, что выход из строя любого линкора или крейсера заметно ослабит общую мощь японской эскадры.
