Противники стоили друг друга. Исход боя был неясен (скорее всего, результат был бы ничейным), но в это время над океаном, поблескивая в лучах вечернего солнца, появилось ещё около двадцати американских боевых дирижаблей[89] – численный перевес янки, несмотря на потери, стал шестикратным.
Соотношение сил изменилось не в пользу самураев. Израсходовав поднятые в воздух самолеты и потеряв авианосец, мангусты могли только защищаться – любое ослабление нейтрального поля при попытке контратаковать приводило к его пробитию, невзирая на мастерство операторов «миязак». Но одной лишь обороной битвы и войны не выигрываются – рано или поздно силовой перевес янки должен был сломать японскую защиту. Спасти корабли Нисимуры могла только ночь, но до её наступления надо было ещё продержаться.
Через сорок пять минут взорвался «Фусо». Сдетонировали снаряды в погребе третьей башни главного калибра, и взрыв расколол линейный корабль на две части, некоторое время ещё державшиеся на плаву. А затем загорелся «Ямасиро» – «кобры» сумели поджечь танки с топливом. Линкор заполыхал от носа до кормы, и всем было ясно, что корабль обречён. На «Ямато» несколько раз гас свет и вспыхивали пожары; американские операторы мимоходом сожгли эсминцы «Асасимо», «Касуми» и «Хамакадзе», лёгкий крейсер «Кисо» потерял ход. Ответными ударами мангусты вывели из строя около дюжины дирижаблей, но поражение казалось уже неминуемым – самураям оставалось только умереть с честью.
От полного разгрома (и от харакири) Нисимуру и Ёгучи спасла погода. Усилившийся ветер начал сносить дирижабли – они отставали, теряя боевой контакт, а затем потрепанное японское соединение укрыла спасительная темнота.
– А ведь великий англичанин Уэллс был прав, – сказал Тамеичи Миязака, положив на стол донесение о сражении у берегов Центральной Америки. – Война в воздухе… Но люди не птицы, они живут на твёрдой земле: об этом не стоит забывать…
– Вы о чём, Миязака-сан? – спросил Синъитиро Томонага, отрываясь от своих бумаг.
Учёный-самурай не ответил – он о чём-то напряжённо думал.
– Я обеспокоен. Враги империи Ямато получили оружие, равное нашему, – ход войны внушает опасения.
– Ваше Величество, оснований для беспокойства нет. Гайкокудзины всего лишь идут по нашим следам – мы их опережаем. И скоро я нанесу им такой удар, который заставит их содрогнуться от ужаса. Обещаю вам, Ваше Величество.
Глаза человека, стоявшего перед императором, казались чёрными дырами в ничто, где нет ни жизни, нм света, ни движения. «Он гений или безумец? – подумал микадо. – Или, быть может, посланец богов?». Он почувствовал леденящий холод, но не мог позволить себе потерять лицо и произнёс, сохраняя внешнее спокойствие:
– Я надеюсь на вас, Миязака-сан.
Глава восемнадцатая. Безумный гений, или гениальный безумец
…К весне 1946 года японцы были выбиты с американского континента; русские войска разгромили Квантунскую армию, очистили от противника Манчжурию, взяли Порт-Артур и вошли в Корею.
Заходящее солнце бросало багровые блики на темнеющие сопки и окрашивало море в зловещий красный цвет – казалось, что японский крейсер «Аоба», полузатонувший у самого берега, истекает кровью.
– Порт-Артур, – негромко произнёс Курчатов. – Вот мы и вернулись, прошло чуть больше сорока лет.
– Да, Игорь Васильевич, – согласился Бехтерев. – А картина символичная, – он кивнул на закат, – немало здесь пролилось русской крови, ох, немало… А сколько её ещё прольётся, одному богу известно.
– Бог-то бог, но и сам не будь плох. От нас с вами, Пётр Владимирович, во многом зависит, чтобы кровушки русской пролилось как можно меньше. И не только русской…
Нейрофизиолог понял, что имел в виду Курчатов. В феврале Гарри Трумэн предложил Сталину план скорейшего разгрома империи Ямато, план простой и чудовищный. Президент Соединённых Штатов Америки предложил обрушить на японские города всю американскую боевую химию, выбрав целью масштабных газовых атак исключительно мирное население. «Жители городов Японии, – с циничной прямотой говорилось в меморандуме, – не имеют достаточной защиты от нервно-паралитических и нарывных газов. Миллионы жертв заставят самураев сложить оружие и спасут жизни миллионов советских и американских солдат». А для реализации этого гуманистического плана американцы просили разрешения разместить на советских дальневосточных аэродромах тысячи дирижаблей и новейших стратегических бомбардировщиков Б-35 «летающее крыло», способных нести не только химическое, но и атомное оружие, а также боевые излучатели с достаточно мощным энергоблоком.
Американцы хитрили. Президента нисколько не волновала гибель миллионов русских парней (скорее наоборот), но расчёты показывали, что повторное американское наступление через Тихий океан потребует не меньше года, а за это время русский медведь, оказавшийся неожиданно прытким, влезет в Японию всеми четырьмя лапами, и рявкнет белоголовому американскому орлу: «А ну кыш, ворона облезлая, нечего тебе здесь делать!». Красный флаг взвился над Берлином, а если он взовьётся ещё и над Токио… Китай (и Корею) США уже потеряли – Мао Цзэдун уверенно брал верх над Чан Кайши, – и потеря ещё и Японии ставила больший и жирный крест на всех азиатских планах янки, политических и экономических. А вот если победа будет достигнута американским оружием, впечатляющим своей мощью не только врагов, но и союзников (смотрите и запоминайте!), тут уже можно с полным правом претендовать на солидный кусок шкуры убиенного жёлтого дракона.
Ещё до начала переговоров с Советами янки попробовали сами впечатлить самураев. Американская субмарина, оборудованная «коброй» для противодействия противолодочным «миязакам», скрытно доставила в Токийский залив атомный заряд, который был подорван часовым механизмом. Радиоактивная волна, поднятая взрывом, смыла тысячи домов и убила десятки тысяч людей, но город не был полностью разрушен. Эффект оказался меньшим, чем ожидалось, и к тому же японцы в отместку опустошили Чикаго – сорок «фугаки» прорвали его ПВО и сожгли город, ударив по «слабым точкам». Для массированных химических атак по Японии американцам нужны были русские аэродромы – «короткое плечо», – и Трумэн обратился к Сталину.
Русский ответ сильно разочаровал заокеанских стратегов. «Мы воины, а не палачи, – сказали медведи. – Мы не бомбили немецкие города для убийства тысяч мирных жителей («в отличие от вас» сказано не было, но оно явно подразумевалось), и не будем соучастниками массовых убийств». «Но мы имеем на это право! – возражал генерал Арнольд. – Мы должны отомстить за всё, что сделали японцы на американской земле!». И услышал в ответ: «Мы не занимались геноцидом немцев, хотя имели на это полное право после всего, что натворили они на советской территории. Японские женщины и дети не отвечают за деяния японской военщины – суд карает самого преступника, а не его сородичей». «Высаживаясь в Японии, – убеждал генерал Маршалл, – вы потеряете сотни тысяч мужчин, сыновей и мужей ваших женщин и отцов ваших детей. Неужели их жизни для вас менее ценны, чем жизни каких-то азиатских ублюдков, отцы которых хотят истребить всю белую расу?». «Умирать в бою – это право и обязанность мужчин, – ответили русские, – у женщин другие права и обязанности». «Нецивилизованные варвары, – зло прошипел Трумэн по завершении переговоров, получив категорический отказ, – они ничем не лучше японцев. Господь проявил несправедливость, даровав этим дикарям супероружие». О своих словах, сказанных на банкете в Белом доме в честь русских «соловьёв-разбойников», президент Соединенных Штатов Америки почему-то не вспоминал…
Советское командование понимало всю сложность такой грандиозной операции, как десант на Японские острова. Именно поэтому многие учёные-разработчики «мыслеоружия» (в том числе и Курчатов) были направлены на Дальний Восток, в район военных действий: спектр воздействия «миязак» и «эсэров» непрерывно расширялся, требуя незамедлительного совершенствования их наступательных и оборонительных возможностей. А у Бехтерева и его помощников была ещё и другая задача: в ходе
