— «А вы все это запишите!»
Вотъ и записываю.
Старчество о. Нектарія въ Оптиной Пустыни (1911 — 1923 гг)
Съ 1905 г. старецъ iосифъ, преемникъ о. Амвроая, сталъ часто прихварывать и видимо ослабевать. Въ мае месяце, после серьезной болезни, онъ сложилъ съ себя должность скитоначальника, и св. Сунодъ назначилъ о. Варсонофiя на эту должность, связанную, по Оптинскимъ обычаямъ, и со старчествомъ. О. Варсонофш, волевая, яркая личность, являлся также носителемъ особой благодати Божтей.
О. Нектарш, всегда стремившшся жить незаметно, уступилъ ему — своему въ действительности ученику — первенство.
Черезъ пять–шесть летъ старецъ Варсонофш, вследствiе интригъ и клеветъ, былъ переведенъ изъ Оптиной Пустыни настоятелемъ Голутвинскаго монастыря, находившагося въ полномъ упадке. Черезъ годъ схи–архимандритъ о. Варсонофш преставился (1912).
На немъ исполнились слова апостола Павла о томъ, что во все времена, какъ и въ древности, такъ и теперь, «рожденные по плоти» гонятъ «рожденныхъ по духу» (Галат. 5, 25).
Съ уходомъ изъ Оптиной о. Варсонофiя, о. Нектарш не могъ уклониться отъ старчества и, волей– неволей, долженъ былъ его принять. Онъ, надо думать, пытался достигнуть того, чтобы его освободили оть этого послушашя. Вотъ какъ объ этомъ повествуетъ, со словъ очевидцевъ, монахиня Нектарiя:
«Когда его назначили старцемъ, онъ такъ скоморошничалъ (юродствовалъ), что даже его хот?ли см?стить, но одинъ высокой духовной жизни монахъ сказалъ: «Вы его оставьте, это онъ пророчествуетъ».
«Теперь все то сбывается, что онъ тогда прообразовывала Наприм?ръ, одЬнетъ халатикъ на голое т?ло, и на ходу сверкаютъ у него голыя ноги: въ 20-22 гг. у насъ даже студенты, курсистки и служаице ходили на службу босые, безъ белья, или пальто на рваномъ белье. Насобиралъ разнаго хламу: камешковъ, стеклышекъ, глины и т. д., устроилъ крохотный шкафчикъ и всемъ показываетъ, говоря: это — мой музей. Теперь тамъ музей. Взялъ фонарикъ электрическш, спряталъ его подъ рясу, ходилъ по комнат? и отъ времени до времени сверкаетъ имъ: «Это я кусочекъ молши съ неба схватилъ и подъ рясу спряталъ». — «Да это же не молшя, а просто фонарь!», говорили ему. «А, догадались!». Вотъ и теперь, время отъ времени д?лаетъ онъ намъ свои небесныя откровешя, но по великому своему смирешю весьма редко и по великой нужде.
О первыхъ шагахъ старчествовашя о. Нектарiя записала монахиня Таиая со словъ Елены Александровны Нилусъ, жившей несколько летъ въ Оптиной Пустыни и хорошо знавшей о. Нектарiя.
«Батюшка о. Нектарш былъ духовнымъ сыномъ старца о. iосифа, преемника батюшки о. Амвроая и его же, — о. iосифа, духовникомъ.
«Принималъ онъ въ хибарке покойныхъ своихъ старцевъ о.о. Амвроая и iосифа, где и сталъ жить самъ. Но по глубокому своему смирешю старцемъ себя не считалъ, а говорилъ, что посетители приходятъ собственно къ батюшке о. Амвроаю въ его келлiю, и пусть келлiя его сама говоритъ съ ними вместо него. Самъ же о. Нектарш говорилъ мало и редко, и при томъ часто иносказательно, какъ бы полу–юродствуя. Часто давалъ что–нибудь, а самъ уходилъ, оставляя посетителя одного со своими мыслями. Но этотъ молчаливый прiемъ въ обвеянной благодатью келлш величайшаго изъ Оптинскихъ старцевъ, где такъ живо ощущалось его личное прпсутсте, какъ живого, эти немнопя слова его смиреннаго заместителя, унаследовавшаго съ даромъ старчества и его даръ прозорливости и любви къ душе человеческой, это одинокое чтеше и размышлеше оставляли въ душе посетители неизгладимое впечатл?ше.
«Былъ случай, когда посетилъ о. Нектарiя одинъ протоiерей–академикъ. — «Что же я могъ ему сказать? Ведь онъ ученый» — разсказывалъ после самъ старецъ. — «Я и оставилъ его одного въ батюшкиной келлш. Пусть самъ батюшка его и научитъ». Протсперей же, въ свою очередь, горячо благодарилъ старца за его прiемъ. Онъ говорилъ, что оставшись одинъ, обдумалъ всю прошлую свою жизнь и многое понялъ и пережилъ по новому въ этой тихой старческой келлш.
«Но не всЬхъ принималъ старецъ такимъ образомъ. Съ некоторыми онъ много и очень оживленно говорилъ, поражая собеседника своими многими и всесторонними знатями. Въ этихъ случаяхъ онъ оставлялъ свою манеру немного юродствовать. После одной изъ такихъ бесЬдъ, его собеседникь, также протоiерей съ академическимъ образовашемъ, поинтересовался: «Какой батюшка Академш?» Еще въ другой разъ о. Нектарш имелъ разговоръ съ однимъ студентомъ объ астрономш. «Где же старецъ окончилъ Университетъ?» — полюбопытствовалъ этотъ последшй».
Къ началу старчествовашя относится запись инокини М., духовной дочери митрополита Макарiя, къ которому ее направили оптинсые старцы. Митрополитъ же переслалъ ея рукопись въ редакщю Троицкаго Слова.
(1917)( (Троицкое Слово» № 354 и 355, 22 и 29 янв. 1917 г).
Воспроизводимъ эту запись.
Судьба кидала меня изъ стороны въ сторону. Причинъ описывать не буду: но я вела веселую, разсеянную жизнь. Я не добилась того, чего хотела; душа моя болела всегда объ этомъ, и я, чтобы найти самозабвенье, искала шумную, веселую компашю, где бы можно было заглушить эту боль души. Наконецъ, это перешло въ привычку, и такъ осталось, пока, наконецъ, въ силу некоторыхъ обстоятельствъ, мне не пришлось вести жизнь въ семье, — съ годъ до того времени, какъ мне поехать въ Оптину пустынь. За этотъ годъ я отвыкла отъ кутежей и поездокъ въ увеселительныя места, но не могла свыкнуться съ семейной обстановкой, а надо было на что–нибудь решиться и окончательно повести жизнь по одному пути. Я была на распутье — не знала какой выбрать образъ жизни.
У меня была хорошая знакомая, религтозная барышня; и вотъ однажды она мне сказала, что ей попалась въ руки книга «Тихая пристань для отдыха страдающей души» Вл. П. Быкова. Въ ней говорится про Оптину пустынь, Калужской губ.; кагае прекрасные тамъ старцы, — духовные руководители, какъ они принимаютъ на советы къ себе всЬхъ, желающихъ о чемъ–либо поговорить съ ними, и какъ они сами собою представляютъ примеръ христiанской жизни.
Мы заинтересовались этой пустынью и решили обе туда съездить. Первой едетъ на масляной неделе моя знакомая и возвращается оттуда какаято особенная. — Она разсказываетъ мне, что ничего подобнаго, что она тамъ увидала и услыхала, и представить себе не могла. Она говоритъ мне о старцахъ. Первый, къ которому она попала, это о. Нектарш, жившш въ скиту. Онъ принимаетъ мало народу въ день, но подолгу держитъ у себя каждаго. Самъ говорить мало, а больше даетъ читать, хотя ответы часто не соответствуютъ вопросамъ; но читаюгцш, разобравшись хорошенько въ прочитанномъ, найдетъ въ себе то, о чемъ заставили его читать, и видитъ, что действительно это, пожалуй, важнее того, о чемъ онъ настойчиво спрашивалъ. Но бываютъ съ нимъ и таие случаи, когда долго сидятъ молча и старецъ, и посетитель, и, не сказавъ ни слова другъ другу, старецъ назначаетъ ему придти къ нему въ другое время.
Другой старецъ о. Анатолш съ иными прiемами. Этоть успеваетъ въ день принять иногда по несколько сотъ человекъ. Говорить очень быстро, долго у себя не держитъ, но въ несколько минуть говорить то, что особенно важно для вопрошаюгцаго. Также часто выходить на обгщя благословешя, и въ это время быстро отвечаетъ некоторымъ на вопросы, а иногда просто кому–нибудь дЬлаетъ замечашя. Она у него была не более 5 минутъ. Но онъ указалъ ей на главныя ея душевные недостатки, которыхъ, какъ она говорить, никто не зналъ, — она была поражена. Она бы хотела его еще разъ увидать, дольше поговорить съ нимъ, но не могла, такъ какъ у ней уже нанятъ былъ ямщикъ, и она должна была ехать домой. Вотъ какое впечатлЬше вынесла моя знакомая и разсказала мне. Мне, конечно, по разсказамъ ея более нравился о. Анатолш, съ нимъ мне казалось лучше можно было поговорить о своей жизни. Хотелось скорее, скорее ехать туда. Но постомъ ехать безполезно, такъ какъ въ это время въ Оптиной трудно новенькому человеку добиться беседы со старцемъ, потому я отложила до Пасхи. — Наконецъ, въ Страстную пятницу я выехала, а въ субботу рано утромъ прiехала въ Козельскъ. Наняла ямщика и черезъ часъ подъехала къ «благодатному уголку Россш». Остановилась я въ гостинице около святыхъ воротъ у о. Алексея. Привела себя въ порядокъ, выпила наскоро чашку чаю и скорее побежала къ о. Анатолiю. Дорогой мне ктото указалъ могилку
