Вот как могли обрабатывать (если его обрабатывали) простодушного Федорчука… И так же могли обрабатывать кого-то из тех, кто имел отношение к охране Сталина.
А могли и просто купить.
А могли и запутать.
И так ли уж важно – по какой причине рядом со Сталиным по крайней мере с начала 1953 года оказались такие злоумышленники и враги, которых обнаружить и обезвредить крайне сложно, почти невозможно…
Король Людовик XI в ответ на наивное возражение юного стрелка Квентина Дорварда относительно того, что окружённому отборной шотландской стражей королю в мощном замке можно быть спокойным, привёл именно этот латинский стих, вынесенный в эпиграф главы.
Правоту этой горькой сентенции впечатляющим образом доказала не только древняя, но и новейшая история. Я имею в виду, например, успешное покушение на индийского премьера Индиру Ганди, которая пала жертвой предательства собственных телохранителей.
Но ещё более подлым подобным примером стало предательство Сталина его же охраной. Причём поведение охраны Сталина игнатьевского образца надо считать предательским в любом случае – даже если бы игнатьевские «сторожа» не были замешаны в убийстве самого значительного человека ХХ, да и не только ХХ века.
Ну, в самом-то деле! Сколько мы ещё будем верить россказням всяких там «охранников» относительно того, что кто-то там из них «не решался» войти к Сталину?.. Что они якобы звонили Берии, а он им, якобы приехав на дачу, якобы заявил, что товарищ Сталин спит, что вы, мол, панику поднимаете.
На основании в том числе и таких вот «исторических свидетельств» Берию обвиняют как организатора убийства Сталина. Мы с этими «свидетельствами» охраны и обвинениями против Берии ещё будем с тобой, уважаемый мой читатель, разбираться.
Но и сейчас задумаемся – все ли в таких «свидетельствах» гладко?
Во-первых, с чего бы это при живом министре госбезопасности С.Д. Игнатьеве и при живом начальнике Управления охраны МГБ С.Д. Игнатьеве прямо подчинённые ему люди стали звонить пусть и заместителю Председателя Совета Министров СССР, но не имеющему к МГБ прямого отношения Берии?
Берия, после того как был «переброшен» в конце 1945 года из МВД в Спецкомитет на атомную проблему, не мог без проблем решить в 1947 году с МВД Сергея Круглова и МГБ Виктора Абакумова даже вопрос об охране здания Спецкомитета силами МГБ. А с течением лет Берия отходил от дел и от кадров МГБ уже Игнатьева всё более и более. В частности, к началу 1953 года Берия был оторван от деятельности Управления охраны уже семь лет!
Семь лет! Срок немалый…
А тут с текущим – вроде бы – вопросом по части охраны и сразу – к товарищу Берии. А товарищ Игнатьев на что? Допустим, это Игнатьев переадресовал охрану к Берии… Но Берия ведь был не мальчик. Вот ему позвонили охранники Сталина. Он ведь первым делом должен был спросить: «А что говорит Игнатьев?» И, услышав, что охрана звонит Берии по указанию Игнатьева, Берия сразу же не мог бы не насторожиться – в чём дело? И уж ехать к Сталину первым он не стал бы в любом случае!
Во-вторых, если уж у тебя, у охранника, возникли некие сомнения относительно состояния здоровья товарища Сталина, то и звони первым делом в «кремлёвку» или куда там… А при чём здесь Берия? Он по образованию даже не фельдшер. Он – архитектор.
В-третьих, если бы Берия был хоть как-то причастен к организации событий последних сознательных в жизни Сталина суток, то он бы держался в эти сутки от сталинской дачи на максимальном удалении. И если бы ему даже кто-то из охраны позвонил, то он – человек более чем неглупый и опытный – тут же переадресовал бы звонок к Игнатьеву. Мол, я-то тут с какого боку? За жизнь и безопасность товарища Сталина отвечаете вы и ваш министр, министру и звоните.
Берия – если бы он готовил и совершил преступление против Сталина, – конечно же, не поехал бы на дачу! Не поехал бы ещё и потому, что как опытный следователь он не мог не знать, сколько преступников «погорело» на том, что их тянуло на место преступления.
Зачем ехать, «засвечиваться», если дело, так или иначе, «поехало», а против «ядов НКВД Берии» противоядия нет. Уж кому, как не Берии, было о том знать!
В-четвёртых, допустим, что Берия всё же приказал однажды (не имея на то ни полномочий, ни служебного права) обо всём, что связано с самочувствием Сталина, звонить прежде всего ему. Как в таких случаях поступают те, кому такое приказание поступило? А просто – это не вопрос для любого человека, занятого делом, а не бумагомаранием. Надо доложить о приказании вышестоящего лица своему непосредственному начальнику. А уж тот или подтвердит поступившее распоряжение, или опротестует его или перед тем, кто превысил свои полномочия, то есть – перед Берией, или перед тем, кто стоит выше и Берии, и Игнетьева, то есть – перед Сталиным.
Однако Игнатьев «обеспечивал» безопасность Сталина вообще странным и недопустимым образом. И на этом, четвёртом, соображении я свой перечислительный ряд закончу – дабы совсем уж вконец читателя не утомлять.
Итак, в-четвертых… Ладно, пусть Сталин не терпел врачей или не доверял им. Но ведь это СТАЛИН! Для тех, кто связан с охраной его жизни, важно не то, что нравится или не нравится Сталину, а то, как обеспечить охрану его жизни всесторонне, надёжно и полноценно. Ленин тоже не любил охраны, но люди, ответственные за его охрану, нашли простой и очевидный выход – охранять Ленина скрытно, так, чтобы телохранители лишний раз не попадались ему на глаза. Вот и с необходимой медицинской подстраховкой здоровья Сталина можно было поступить так же… Иметь на даче все необходимое под рукой, а сменного врача включать в число охранников внешней охраны, которых Сталин в лицо мог и не знать, да и не знал.
Если, не дай бог, что случится, то и оборудование есть под рукой, и опытный специалист.
А что было в реальности?
Скажем, Жорес Медведев сообщает, что когда к Сталину, наконец, вызвали врачей, то они попросили срочно привезти его медицинские документы, то есть «историю болезни» из Кремлёвской больницы, не сомневаясь в наличии её.
А её-то и не было. Никто даже не знал, с каких пор у Сталина гипертония.
На всей даче не было даже самых примитивных лекарств и медицинских приборов. Среди многочисленной обслуги из игнатьевского Управления охраны не нашлось ни одной медицинской сестры, не то что врача.
Ж. Медведев пишет, что кто-то из врачей во время консилиума воскликнул: «Хотя бы медсестру завели под видом одной из горничных или врача под видом одного из полковников! Ведь человеку 73 года!»
Вряд ли здесь нужны комментарии. Так что и в этом смысле Игнатьев и его аппарат виновны как минимум в преступной халатности.
Хотя они, похоже, виновны и в большем – в прямом преступлении. Причём что-то много написано в литературе об охранниках, но ничего не написано о горничных. Между тем на даче Сталина был, кроме охраны, немалый обслуживающий персонал – дежурные, прикреплённые, подавальщицы, повара, библиотекари, садовники, которые постоянно находились около Сталина. А ведь сказано: «Ищи женщину»…
Что же до того, что охранники якобы боялись лишний раз Сталина потревожить, то и в это не очень-то верится. Во всяком случае, Сталин никого живьём не ел – ни на завтрак, ни на ужин. Во всяком случае, тогда, когда его охраной ведал генерал Власик.
И не наводят ли бывшие охранники Сталина (или безвестные редакторы их показаний) тень на и так не очень-то ясный то ли февральский, то ли мартовский день, а заодно и ночь?
Если заговор против Сталина был – а он был, то в реальном масштабе времени никто из участников этого заговора – ни из числа высокопоставленных лиц, ни из числа исполнителей – не мог предполагать, что обстоятельства смерти Сталина будут когда-либо анализироваться публично и независимо от официальных властей. Поэтому, как я догадываюсь, о правдоподобной и непротиворечивой версии прикрытия никто не позаботился ни тогда, ни позднее.
Кто-то из охранников мог лгать намеренно – как изворачивающийся участник преступления. Но вряд ли
