части машины сплюснулась и увязла в земле, распластавшись своими передними колесами. На все ушло мгновение. Краткий миг. Раз, и все! Конец… Сидя на командирском люке, Егор едва успел разглядеть полные ужаса глаза водителя, которые он вытаращил, как фары старого «408-ого Москвича» 64-го года выпуска, и сейчас же крикнул сидящим на броне солдатам:
— Маски!..
Команда была воспринята правильно, — сидящие на броне солдаты, по мановению ока стали безликими, с торчащими сквозь прорези черных трикотажных масок глазами. Переведя взгляд назад, Егор болезненно зажмурил глаза, когда бронетранспортер группы прикрытия окончательно вогнал моторный отсек легкового автомобиля в грунт, от чего заднюю часть беленького «Жигуленка» с распахнувшимся багажником подбросило кверху…
— Газу, газу, газу! — Егор возбужденно бесновался. — К бою! — скомандовал он сидящим. Вскинул свой автомат с колен, приготовившись отреагировать на любую, даже внезапную атаку.
Стеклов, беззвучно смеясь или щурясь от ветра, выставил автомат в сторону.
Прокручивая случившееся в голове снова и снова, Егор веселился, перекрикивая ветер:
— Вот, мудила-водила! Он просто не видел нас… вовсе!
— Ха! — смеялся Стеклов. — Еще какой! Хули, здесь, права купил и поехал! Он вообще вывернул перед столкновением, вероятно, завершая манёвр поворота во двор… налево! Ему было по херу на нас!
— Дебил!
Глядящие из черной маски глаза Егора блестели возбуждением, и казалось, готовы были прыснуть фонтаном смеха. Водитель БТРа «летел» будто бы и вовсе управлял самолетом. Добравшись до заводской комендатуры, вымазали жирной грязью все опознавательные знаки и бортовые номера, имеющиеся на броне. Долго смеялись от животов. Охали и ахали, заливаясь звонким ребячьим смехом. А потом купили водки.
Вернувшись на базу, Егор был срочно вызван в штаб бригады. Поднявшись на второй этаж, Егор обнаружил на ЦБУ помимо оперативного дежурного, комбрига, начальника штаба и начальника разведки бригады полковника Стержнева.
— Товарищ полковник, — обратился Егор к комбригу, — инженерная разведка маршрута проведена. Фугасов, взрывоопасных предметов — не обнаружено.
— Ну и хер-р-рово… что не обнаружено! — эмоционально и несдержанно выругался Слюнев. — Херово ищешь! Не обнаружено… — передразнил Слюнев Егора. — Ты — не обнаружил… а на Хмельницкого подорвались на фугасе два УРАЛа 46 бригады! Есть потери… и они на твоей совести! Не обнаружил он…
Егор молчал, повесив голову на грудь.
— Сейчас, выезжаешь с полковником Стержневым на место подрыва… Жди внизу.
— Есть… — хмуро ответил Егор, и угрюмо поплелся к выходу.
С тяжелым сердцем Егор вывалился на улицу. Скверные мысли окутали голову: неодолимо хотелось понять, как допустил он такую промашку. Мысленно представляя ужасные последствия, Егор и не заметил, как следом за ним вышел Стержнев, как садился на БТР, как ехал, глубокомысленно вглядываясь в никуда, неодобрительно качал головой. И пришел в себя только тогда, когда остановились, не доезжая до места. Егор постоял некоторое время, молча, недалеко от зияющей воронки, и по дороге зашагал в ее сторону.
Взорванный фугас, оставил после себя рваную дыру в земле, вывернув несколько бордюрных блоков наружу, на проезжую часть дороги, искрошенных и изломанных. Большое количество земли, травматически вырванное из земли, было раскидано всюду, и раскатано по дороге неугомонными машинами. Егор прищурился от яркого света, выставив ладонь над бровями, как козырек кепки. Солнце, вырвавшись из-за тучи, заслонявшей его, брызнуло переломленными лучами на покрытую пылью дорогу, деревья, на стены и окна домов. Казалось, что земля висела даже на сучьях деревьев. А та, что лежала искрошенным, наматывалась на колеса визжащих по дороге машин, отражаясь эхом в обе стороны, давно разнеся весть о взрыве скрипящими тормозами, дребезжащими оконными стеклами и женскими голосами.
«Удивительно, — думал, стоящий над воронкой Егор, спрятав руки в карманы, — а ведь буквально через час, о взрыве, уже никто не вспомнит. Ни люди, ни машины, ни даже асфальт, на котором к тому времени не останется и следа. Только зияющая, кровоточащая грунтовыми водами яма будет корчиться от боли и скалиться, своими рваными и пыльными краями. Говорят: «снаряд в одну воронку дважды не падает», — Егор стал сомневаться: «Возможно, и не падает… зато аккуратно укладывается, умелыми руками боевиков! На этом месте, уже была неглубокая воронка от другого подрыва фугаса и, проводя разведку утром, в этой воронке ничего не было. Оставалось думать, что сразу после проведения разведки, «чехи», заложили фугас в готовую выемку. Не тратя времени на более тщательную подготовку взрыва. Возможно, утром, двигаясь по дороге в обратном направлении, спустя час времени, группа как раз накатилась бы на него… — При этой мысли Егор одобрительно закивал головой. — Индейцы племени Могикане обладали обостренным звериным чутьем… — Вспомнил Егор. — А Лермонтов, воевавший в этих местах, всегда привлекал меня своей отчаянной храбростью и пиратской харизмой! — согласился Бис. Хотя к творчеству его, Егор относился весьма прохладно…
Вечером, вернувшись в расположение роты, и буквально завалившись за стол, Егор достал дневник. Некоторое время сидел, задумавшись, вроде роденовского мыслителя, думал о жене и сыне, о том, что произошло за день. Пытался сделать короткую запись дня, но события, как и их последствия, были настолько многозначительны, что не давали собраться с чувствами. Все же мысли о дорогих и далеких людях возобладали над всеми другими, остальными и неглавными, захватив тоскующее сердце Егора. Желая выразить необъяснимую сердечную тоску по самому дорогому человеку, принялся сосредоточено писать:
А в прошлой жизни… я… я в прошлой жизни…
Егор захлопнул карандаш в блокноте. Пора было ложиться спать, в палатке уже давно спали. Было тихо, и тускло горел свет настольной лампы. Рядом с печью сидел солдат-истопник, складывал сырые дрова вокруг печки. Аккуратно, чтобы никого не разбудить выгребал золу из поддувала. Егор встал, потянулся
