— Да вы, когда пришли… злой какой-то были… дежурный испугался, и сказал вас не трогать, мол, сами проснетесь.
— А-а-а… — передернуло Егора от холода, — все с вами понятно! Убийцы!
Егор зашел в палатку. Стеклов лежал на своей постели. Егор свалился на свою кровать, с трудом расправил трясущимися непослушными руками одеяло, и свернулся калачиком:
«Винегрет, — последнее, о чем подумал Егор, засыпая, — великая штука!»
Колонна, прошла по улице Хмельницкого несколько кварталов, повернула на улицу Чукотскую. На перекрестке с улицей Чукотской, с левой стороны лежал старый, искореженный трамвайного вагон желтого цвета, он лежащий на правом боку. Колонна повернула на Чукотского и остановилась. В этот момент прогремел омерзительный взрыв, и началась стрельба, но всего этого, Егор уже не видел. Прогремевший взрыв застал саперов в тот момент, когда они разворачивались в боевой порядок на улице Маяковского, в направлении рынка.
Оглянувшись, Егор не увидел над домами оседающей пыли, грунта, каких-либо предметов, выброшенных в воздух взрывной волной, и покрывающих утреннее сизое небо, но очень четко представил эту взрывную трансформацию. Егор представил: чернь воронки, неряшливо разбросанные человеческие тела и комья земли, щепки… куски… клочья тел…
Егор неожиданно для самого себя истошно заорал:
— За мной… к бою! — и рванул к месту подрыва. За ним бежал Стеклов и разгоряченный, стремящийся не отставать пулеметчик Лазарев, со спадающей каской на глаза. Чуть дальше поспевали солдаты группы Крутия.
После подрыва Васина, Лазарев неотступно ходил рядом с Егором. Он вдруг стал считать, что у каждого командира должен быть личный вооружены охранник, кто-то вроде телохранителя, вооруженного обязательно пулеметом. С недавних пор, Егор действительно стал выпрашивать у комбата Иванченко для группы прикрытия, которая была от первого батальона пулеметчиков или гранатометчиков, но просил обязательно двоих. Обязательно двоих. По сути, Егору было нужно, чтобы крупнокалиберных стволов было как можно больше.
Во время бега, Егор оглянулся, заметив преданного пулеметчика Лазарева.
Взрыв фугаса произошел в глубине улицы Чукотского, и для стремительно бегущего Егора место подрыва открылось не сразу. Пожалуй, единственное, что подсказало о месте подрыва — выброшенная взрывом армейская каска и свежий грунт земли. Практически сразу, с левой стороны, обрушились огнем восьмиэтажки. «Отчаянные» автоматические очереди прошили припорошенный снегом асфальт и желтый трамвай, на проезжую часть посыпались срезанные ветви голых деревьев. Егор стремительно бежал по самому центру дороги. Справа, в ответ, сорвалась длинная трассирующая очередь, едва не «обрившая» головы спешащих саперов. В след за этим, автоматной пальбой, ожила вся правая сторона улицы Хмельницкого. Пригнувшись, Егор ушел влево, прижался к забору промзоны. Пробираясь вдоль низенького ограждения, Егор увидел приданных снайперов и Бондаренко, всегда «гуляющего», как известный «сампосебешный» кот, отдельно группы разведчиков.
— Эй, за мной! — приказал Егор снайперам. Стрелки повиновались.
…Попытка обойти огневые точки боевиков через промзону, не увенчались успехом, а потому вернувшись назад через забор, Егор со снайперской парой, пробрался на угол, к перекрестку. У забора отсутствовал угол, не было и его продолжения по улице Чукотской, не существовало.
— Чё делать?! — ругался Егор, ползая на четвереньках вдоль низкого забора. — Нехватало еще попасть под огонь «своих»! Может быть… — изгибаясь, как гусеница, Егор вылез на угол, высунул голову, пытаясь что-нибудь разглядеть.
Взору открылся пустырь со стоящим по центру, недостроенным одноэтажным зданием. В остальном, пустырь был пуст и простреливался со всех направлений. Сразу за пустырем, метров через триста открыто стояла восьмиэтажка, и много других домов. Все это пространство, охваченое невидимым огненным шквалом и наполненное искрами трассирующих, рикошетящих, и свистящих пуль, разбавляемое не частыми гранатометными выстрелами было непреодолимо.
— Чертова левая рука! — продолжал ругаться Егор. Оглянувшись, Егор заметил за собой Бондаренко. — Ванька, дуй сюда… тебе будет удобно стрелять отсюда? — Левша Егор, стрелять из-за левого угла не мог, и поэтому уступил место Бондаренко, оттянувшись снова к снайперам.
— Твою мать, малыш… сука! — на дороге кто-то ругался.
Услышав, нецензурную брань, Егор увидел на дороге Лазарева, которого прежде видел стреляющим из положения стоя, и катающимся от пулеметной отдачи, по припорошенной снегом замерзшей луже. Сейчас, сидя на коленях, Лазарев бил пулемёт оземь, ругал его за утыкание патрона в ленте и осечки, щелкал крышкой ствольной коробки, расправлял ленту, снова выпрямляясь, производил спуск, при котором снова звучал сухой, холостой щелчок, и опять ругаясь и щелкая, бил его прикладом оземь и разбирал его снова. Стоя на коленях перед непослушным пулемётом, Лазарев чуть ли не плакал, разбирал-собирал «Малыша», уже ласково умоляя:
— Малыш, ну что ты, миленький? Ну, давай…
Снайперам нужна была удобная позиция, им мешал забор. И тогда, Егор решил попробовать выбить прикладом автомата один из камней в кирпичной кладке, в надежде сделать, таким образом, бойницу для стрельбы. Егор яростно, один за другим, наносил удары прикладом автомата по кирпичной стене, абсолютно не беспокоясь о трещащем под ударами прикладе. Егор переживал не за него, а за снайперов, работа которых, сейчас, была крайне важна. Кажется, кирпич поддался…
Устроившись в двух сделанных Егором бойницах, снайпера приступили к поиску целей.
— Стрельбу согласовываем со мной! — приказал Егор. Усевшись под забором, Егор дожидался их докладов.
— Кажется, вижу!.. — доложил один из них. — Он, кажется, стреляет!..
— Огонь! — коротко скомандовал Егор.
Грянул одиночный выстрел.
— Что видишь? — тут же спросил Егор.
— Ничего не вижу… Движения — нет…
— Ищи дальше! — приказал Егор, усышав доклад второго:
— Вижу… вижу!
— Огонь! Огонь!
…Снайперами было выявлено пять целей. К концу боя на Хмельницкого собралась целая армия из омоновцев, собровцев, комендатурских, каких-то еще вояк… Вероятно, это были все те, кто привлекался на специальную операцию. В результате проведенной «зачистки», военными Ленинской комендатуры было обнаружено шесть трупов, трое из которых с пулевыми ранениями головы…
— Снайперская работа! — радовался Егор, зная, что для снайпера, такой показатель, безусловно, низкий, но, всё же… Егор был удовлетворен и таким результатом. — Практики бы побольше, того глядишь и…
Кроме трупов, оружия, и прочего «добра», были обнаружены двенадцать радиопередающих устройств и столько же готовых голубеньких мыльниц-приемников, готовые к применению; а еще десяток артиллерийских мин, куски пластичной взрывчатки и видеокассеты с какими-то записями. Все забрали «фээсбэшники».
Саперы собрались на дороге и продолжили разведку…
— Ну вот! — радовался Егор. — У меня на двенадцать седых волос стало меньше! — сказал Егор, отогреваясь в палатке по возвращению. Он сидел в кресле качалке, вытянув босые бледные ноги к потрескивающей печи, обставленной солдатскими берцами с портянками, источающими кислое сырое зловоние.
— У тебя их вообще нет! — сказал Кривицкий. — Посмотри на мою! Вот на моей — стало!
— Минимум, 12 спасенных жизней, представить страшно! С-сука… Рвет «крышу»! Не могу так… а прошло только пол срока!
— Да, только половина…
