— А не надо передо мной извиняться, тебе бы пришлось это делать перед старшим лейтенантом, будь он здесь…
— А я и скажу, да… — упирался офицер. — Вот командир бригады назначит расследование, общее собрание офицеров, и скажу! При всех…
— Мы ему хоть раз спасибо сказали, за то, что он при первой же возможности в госпиталь не смотался… И тебе, — полковник Стержантов стрельнул глазами в ретивого офицера, — не пришлось возглавить инженерно разведывательный дозор, лично!
— А я, между прочим, не специалист! — парировал подполковник.
— А здесь все, в чем-то не специалисты. Так что молчи… — Стержнев поднялся. — У меня в разведке, офицеры, его одногодки, еще мало смыслят в войне, многое не знают… слепые, как волчата, но злые и свирепые, как матерое боевичье! Скажи такое разведчику — без глаз останешься…
Первым правилом, к которому, несомненно, прибегает человек, спеша реализовать его на практике, когда на него с лаем нападает свора бродячих собак, — совсем не бежать прочь, подставляя свои упругие трусливые голени и бедра сопливым и желтоватым клыкам зверя, а огрызаться в ответ: делать выпады, рычать и размахивать руками и ногами. Так чувствовал Егор, и был на это настроен, когда оказался на собрании офицеров, посвещенному исключительно его персоны, но удивился непонятно откуда взявшейся силе, с которой удержал себя от рыка, решив выждать первый порыв бури, услышать ее свист, увидеть ее природный стихийный смысл — неприятный, но не страшный. Егор переживал по-новому то, что уже переживал, недавно.
— Ну, что Бис… случилось то, что должно было случиться? И то, что мы недавно обсуждали? Да? — сказал Слюнев.
Бис молчал.
— Вот она и вылезла, правда… фурункулом на теле! Ты вообще понимаешь, что ты натворил, а? Что ты сделал… скажи нам?! Ты едва не породил преступление! — Слюнев гневно тряс руками. — Ты посмотри, какой бессовестный офицер!
Глядя на эти движения, Егор почему-то думал:
«Как они еще не отломились, к чертовой бабушке! Руки…»
Но, в действительности, Егор испытывал душевные страдания.
— Что это… ты, мне ответь?!
— Товарищ полковник… — начинал Егор.
— Молчать! Сейчас я говорю! — орал Слюнев. — Когда я буду тебя спрашивать — будешь отвечать!
«Ага… — подумал Егор. — Смирно! Вольно!..Я команды «Вольно!» — не давал!»
— Кто хочет высказаться по этому поводу? Начальник штаба?..
— Егор, честное слово, я не ожидал такого… Кто угодно… — оправдывался Лизарев, выступая вслед за комбригом, — но, не ты. На кого угодно бы подумал!
«Да, вот так… — мысленно отвечал Егор Лизареву. — Вот такая вышла оказия, Юлий Афанасьевич… Кто знал-то? Что все так обернется?.. Думал, война — все спишет…»
Егор продолжал молчать. Пока присутствующие с собачьим рвением, перебивая друг друга, как собаки лаяли наперебой. Егор чувствовал, что нарастающая ненависть скоро достигнет своего апогея и тогда он сорвется. Но, пока, он внимательно слушал, пытаясь за что-нибудь ухватиться.
Со своего места поднялся Слава Хлебодаров:
— Насколько мне стало известно, старшего лейтенанта Биса командование части представляло к ордену «Мужество», — произнес Хлебодаров, обращаясь к Слюневу. — Вношу предложение — отозвать наградной лист, считая Биса — недостойным…
— Уже! — дерзко и громко выкрикнул Егор, — уже отозвали! До тебя отобрали!
Казалось никто не услышал или сделали вид что не услышали, что Бис назвал старшего офицера на «ты».
— Нет… мы еще не отозвали! А только… — Егор не дал Слюневу договорить.
— Что? как барышни… отозвали, не отозвали… отобрали, не отбирали… Вы еще на ромашках погадайте! А как вы вообще хотели, что бы все было? Как управлять людьми, которые уже ничего не бояться… они о смерти больше думают, чем о жизни! Кто из вас, и когда, последний раз с ними разговаривал? Я ни одного не видел у себя в палатке! Кто был?
— А ты, не дерзи… и в цирк, это все — не превращай! А слушай! — вдруг ожил сменщик Груздя, новый «зампотыл» майор Жбаков. — Мы все когда-то были командирами рот и взводов…
— Кто?! Ты?! — возмутился Егор. — Ты!.. Ты кроме колбасы и «тушняка», в глаза отродясь ничего не видел! Ротой он командовал… интендант уев! Мышь тыловая! Ротой…
— Тихо! — закричал Слюнев. — Тихо!
Егор не унимался.
— Вы кто? О чем вы говорите? Вы с базы шага не ступаете без меня! Кто хоть раз на самую дальнюю заставу, к прапорщику Щукину ездил? — Крышевский! — А там солдаты есть! Они зампотыла, замполита… как звать забыли! Потому что она отсюда носа не кажут! А у всех ордена «Мужество», да? Начальник вещевой? Начпрод? Начхим? Даже начфин и помощник начфина… Вам их за что дали? Или вы их купили?
— Товарищ полковник… — перебивая Биса, поднялся начфин капитан Кузин, обращаясь к Слюневу. — Предлагаю: при распределении «боевых» денег, лишить Биса — десяти суток боевых!
— Что?! Что ты сказал?! — уже неистово кричал Бис. — Лишить? Гнида! Я убью тебя! Запомни, я… тебя…убью!
— Спокойно, Бис! — кричал Лизарев.
— Убью! — скрежетал голосом Егор. — Я каждый день — «там»! Каждый, из тридцати этих грёбанных дней! И ты… лишить?… Ты — труп! Я тебя лично высажу на площади «Минутка», понял? Знаешь, почему она так называется? Потому что там можно всего минутку прожить! — Егор, не поворачиваясь к входной двери, толкнул ее ногой, распахнув ее настежь.
Тот балаган, который приобрел театральный стихийный характер, остановить было уже не возможно. Кричали все и никто никого уже не слушал. И Егор чувствовавший, что еще немного, и он кинется на сидящих, вдруг ощутил себя той самой сворой, от которой готовился отбиваться. Выкрикнув напоследок:
— Кузин… — Егор ничем не закончил, сверкнул злыми глазами и вышел в темный створ двери.
Снаружи было тихо…
Слюнев поднялся на второй этаж штаба, зашел к оперативному дежурному.
— Товарищ полковник, помощник оперативного дежурного по ЦБУ (центр боевого управления) старший лейтенант Копра… — четко представился Копра, с несвойственной ему серьезностью.
— Все нормально?
— Так точно!
— Дежурный… где?
— В столовой, товарищ полковник? — соврал Копра, первое, что пришло ему на ум.
Копра не знал где дежурный.
— Как обстановка?
— Без изменений, товарищ полковник! — доложил Копра.
Слюнев уточнил обстановку и доклады с отдельных застав, проверил табель донесений и докладов в Группировку.
Сел напротив дежурного:
— Копра, ты с Бисом общаешься?
— Ну, так…
— Что можешь сказать про него?
— Ну… — начал Копра, и поняв, что вопрос не из простых, обыденных, растерялся, — не знаю даже… Что вы хотите узнать?
