вложил меч в ножны.
— Скоро рассвет, вам нужно идти.
Вэланд шагнул ему навстречу.
— Это значит, что…
— Иди!
Снорри подскочил к Валлону.
— Но вы же обещали!
Валлон отпихнул его в сторону. Радульф сгреб сокольника. Они прыгнули в лодку. Когда Радульф отталкивался, пес прыгнул и бухнулся в лодку тоже. Они принялись грести к берегу. Взглянув на корабль, Вэланд увидел, как Сиз перебежала на корму и, ослепительно улыбнувшись, радостно махнула ему рукой.
Лодка со скрипом уткнулась носом в галечный пляж, и они вытащили ее на берег, за линию, куда прибой нанес бурых водорослей. После трех дней, проведенных в море, у Вэланда чуть дрожали ноги, что немного пугало. Отсюда он мог разглядеть только очертания кнорра. Сокольник приказал псу сторожить лодку, и они двинулись вглубь материка. Трава под ногами была укрыта сизым покрывалом росы, и их шаги оставляли на ней черные следы. Когда они подошли к общественному выгону, в зарослях кустарника уже заливались птицы. Через луг протекала тихая речка. Сама деревушка пряталась за вязовой рощей. В ветвях деревьев громко трещали сидящие в гнездах грачи. Вэланд сел, привалившись к стволу ивы. Радульф отрезал ломоть хлеба и протянул ему.
Сокольник покачал головой. Радульф не спускал с него взгляда.
— Не трудись, — сказал ему Вэланд. — Все, что ты можешь сказать, Валлон уже сказал.
Радульф принялся жевать.
— Я знаю тебя с тех пор, как Вальтер притащил тебя из лесу. И со дня появления этой девочки ты словно в воду опущенный. Никогда не видел, чтобы какая-нибудь девушка на тебя производила такое впечатление. Ты только взгляни на себя. Не ешь, не спишь. С тобой дела плохи, мой друг.
Вэланд наблюдал, как деревья из черных постепенно становятся зелеными. Где-то пропел петух.
— Я себя ужасно чувствую.
— Есть только одно средство. Выкинь ее из головы, пока не стало слишком поздно, и скоро ты о ней забудешь. Она, конечно, милашка, тут я согласен с тобой, но в следующей деревне тебя поджидает не хуже. Такому красавчику, как ты, даже не придется платить за свои удовольствия.
Вэланд вырвал пучок травы.
— Такая, как она, не пропадет, — продолжил Радульф.
— Я знаю. Я принял решение, но когда дошло до дела, у меня не хватило духу.
Радульф перестал жевать и взглянул на Вэланда так, будто увидел его впервые. Он слегка стукнул сокольника коркой по руке.
— Она тебя приворожила.
Вэланд был готов поверить во что угодно.
— Ты думаешь?
— Я не думаю, я знаю. Только ведьма могла заставить тебя прыгнуть в море навстречу нормандской армии. Она и пса околдовала. Смотри, он ведь ходит за ней по пятам. Как ягненок. А ее глаза? Нечистая сила.
Вэланд отбросил траву в сторону. За спиной у них уже вставало солнце, оно осветило в небе тонкую полоску облаков. Где-то вдали сонно куковала кукушка. Радульф откинулся на спину и сложил руки на животе.
— Я знал одного парня, который влюбился в ведьму. Самая красивая девушка, которую он когда-либо встречал, такая же, как твоя Сиз, только чуть более в теле. Ну, не важно. В общем, она пустила его в свою постель и доставляла ему любые удовольствия, которые он только мог пожелать. В конце концов он, довольный, лежал на спине, а его любимая в его объятиях. И ты знаешь, что произошло потом?
— Что?
Радульф сел прямо.
— Прямо у него на глазах кожа с ее черепа стала слезать, а от ребер начала отваливаться плоть. Вместо красавицы на его груди лежал разлагающийся труп, внутри которого копошились черви и личинки.
Вэланд в ужасе уставился на германца. Стряхнув крошки с бороды, Радульф сказал:
— Сюда кто-то идет.
Сокольник перевел взгляд. Бледный оборванный паренек неспешно шел в их направлении, озираясь по сторонам так, будто вокруг него творились многочисленные чудеса. Он зашел на поле прорастающей ржи и хлопнул в ладони. Несколько овсянок перелетели на ближайшие кусты. Сделав еще несколько беспорядочных хлопков, мальчишка снова украдкой огляделся и передвинул пару межевых камней, обозначающих границы надела. Затем он побрел к зарослям кустарника и двинулся вдоль них, время от времени раздвигая ветки в поисках птичьих гнезд.
Радульф нетерпеливо встал.
— Где же остальные бездельники?
Зазвонил колокол.
Германец хлопнул себя по колену.
— Вот мы дураки! Сегодня же воскресенье. Все в церкви.
Он хохотнул.
— Оно и к лучшему.
Они шли по улочке, с обеих сторон застроенной домами с высокими двухскатными крышами, с огородами спереди и огороженными дворами позади. Коровы, жуя сочную весеннюю траву, глядели на них сонными глазами. Наступила пора цветения, яблони и айва стояли, покрытые белым и розовым цветом. Дети с ведрами воды или травой для скотины разбегались с визгом, завидев чужаков. Но, отбежав на безопасное расстояние, останавливались и принимались их рассматривать, прикрывая глаза ладонями. Ребятня следовала за ними, самые старшие и смелые выпячивали грудь и болтали руками, изображая походку Радульфа. Когда Вэланд и германец подошли к церкви, их уже сопровождал довольно многочисленный эскорт.
Сквозь ряд темных тисов Вэланд увидел каменный неф и квадратную колокольню с треугольными сводами и стрельчатыми окнами. На траве перед церковью мирно паслись овцы.
— Ты что же, полагаешь, нам не нужно дожидаться окончания службы? — спросил Вэланд.
— Я все сделаю сам. Не забывай, мы имеем дело со свинопасами, которые дальше местного рынка нигде не бывали. Нет необходимости напрягать их мозги рассказами об Исландии или пути из варяг в греки.
Стащив с головы шапку, Радульф шагнул к дверям. Вэланд нырнул за ним, осеняя себя крестным знамением. Солнечный свет, льющийся в окна, падал на прихожан, столпившихся по обе стороны от прохода; некоторые стояли прямо, иные — привалившись к колоннам, но большинство преклонило колени на устланный камышом пол. Глядя на селян, можно было подумать, что они дремлют. Двое мужчин, стоявших сзади, заметили вошедших чужаков и, толкая соседей локтями, сообщили им новость, быстро облетевшую присутствующих. Вскоре все прихожане повставали с колен и, не таясь, глазели на вновь прибывших. Радульф приложил палец к губам. Только священник у алтаря не заметил их появления. С закрытыми глазами и слегка запрокинутой головой он продолжал еле слышно бормотать молитвы. Вэланд поднял глаза к потонувшим в сумраке сводам. Его взгляд скользил по настенным росписям, изображающим картины Страшного суда и Христа во славе, одесную[40] — праведники с крылами, подобными ангельским, ошуюю — грешники, нагие и устрашенные. Под ними, в котле с кипящей смолой, находились проклятые на вечные муки. Он вспомнил о своих родственниках, покоящихся в безымянных могилах.
Бормотание прекратилось. Священник взглянул на свою паству с раздражением.
— В свое последнее посещение, — сказал он, — ваш мирской господин жаловался мне на ваш приход. Он горько сетовал на грех лености, в который многие из вас впали.
