А жизнь сверх меры —празднество и мука.Тогда толкнула пуля горячо,я над землею выгнулся упруго,не слыша ничего.А что еще?А то, что с той минуты в сорок первомживу, живу, случайностью храним.Веду перерасчет всем старым мерам,и верам,и невериям своим.Живу, живу, а кажется, что брежу.Иду, иду, а кажется — стоюи всё неубедительней,всё режеснюсь сам себе у смерти на краю.Я знаю — удивляетесь чему-то:так странно я вздыхаю и смеюсь,а у меня в глазах всё та минута, —я ничего на свете не боюсь.Смеюсь над мельтешением наивным,вздыхаю о товарищах своих, —они звучат во мне неслышным гимном,смотрю на вас,а думаю о них.Ничем я не увенчан, не украшен —винтовка на брезентовом ремне.Не знаю, как оно — бессмертье ваше, —мне моегодостаточно вполне.Как под огнем прицельным, перекрестным,стой, обелиск.Не отвожу лица.Он вам, живым, остался Неизвестным,а я-то видел этого бойца.Живу сверх меры празднично и труднои славлю жизнь на вечные года.И надо бы мне уходить оттуда,а я иду, иду, иду туда,туда, где смерть померилась со мною,где,как тогда,прислушаюсь к огню,последний раз спружиню над землеюи всех своих, безвестных, догоню.1968
121. РАНЫ
Да, раны зарастают. Но растут.И не болят. Пока их не увидишьили пока забвеньем не обидишь, —тогда опять с тобою,тут как тут.Когда детей в большой семье растят,им шьют с запасом, чтобы впрок носилось.И нам —шинели длинные, до пят,и шрамы тоже выдали навырост.Чтоб мы не заблудились в ней, войнана нас зарубки ставила, ты помнишь.А чтоб не заблуждались, жизнь самасвои заметы ставила потом уж.Вы так и не отпустите меня.Вы держите меня,как на приколе,ранения давнишнего огня,ранения послевоенной боли.1969
