Пока для мира солнце доброе восходит на востоке,Пока шумят ключей живительных и родников истоки,Пока на землю опускается полночный мрак угрюмый, —Пребудешь ты моим дыханием, желанием и думой!Пока детей родят верблюдицы, пока проворны кони,Пока морские волны пенятся на необъятном лоне,Пока несут на седлах всадников верблюдицы в пустыне,Пока изгнанники о родине мечтают на чужбине, —Тебя, подруга, не забуду я, хоть места нет надежде…А ты-то обо мне тоскуешь ли и думаешь, как прежде?Рыдает голубь о возлюбленной, но обретет другую.Так почему же я так мучаюсь, так о тебе тоскую?Тебя, о Лейла, не забуду я, пока кружусь в скитанье,Пока в пустыне блещет марева обманное блистанье.Какую принесет бессонницу мне ночь в безлюдном поле,Пока заря не вспыхнет новая для новой, трудной воли?Безжалостной судьбою загнанный, такой скачу тропою,Где не найду я утешения, а конь мой — водопоя.16Сказал я спутникам, когда разжечь костер хотели дружно:«Возьмите у меня огонь! От холода спастись вам нужно?Смотрите — у меня в груди пылает пламя преисподней.Оно — лишь Лейлу назову — взовьется жарче и свободней!».Они спросили: «Где вода? Как быть коням, верблюдам, людям?».А я ответил: «Из реки немало ведер мы добудем».Они спросили: «Где река?». А я: «Не лучше ль два колодца?Смотрите: влага чистых слез из глаз моих все время льется!».Они спросили: «Отчего?». А я ответил им: «От страсти».Они: «Позор тебе!» А я: «О нет, — мой свет, мое несчастье!Поймите: Лейла — светоч мой, моя печаль, моя отрада,Как только Лейлы вспыхнет лик, — мне солнца и луны не надо.Одно лишь горе у меня, один недуг неисцелимый:Тоска во взоре у меня, когда не вижу я любимой!О, как она нежна! Когда сравню с луною лик прелестный,Поймите, что она милей своей соперницы небесной,Затем, что черные, как ночь, душисты косы у подруги,И два колышутся бедра, и гибок стан ее упругий.Она легка, тонка, стройна и белозуба, белокожа,И, крепконогая, она на розу свежую похожа.Благоуханию ее завидуют, наверно, весны,Блестят жемчужины зубов и лепестками рдеют десны…»Спросили: «Ты сошел с ума?». А я: «Меня околдовали.Кружусь я по лицу земли, от стойбищ я бегу подале.Успокоитель, — обо мне забыл, как видно, ангел смерти,Я больше не могу терпеть и жить не в силах я, поверьте!».С густо-зеленого ствола, в конце ночного разговора,Голубка прокричала мне, что с милой разлучусь я скоро.Голубка на ветвях поет, а под глубокими корнямиБезгрешной чистоты родник бежит, беседуя с камнями.
