Любовная лирика классических поэтов Востока

Но ты же сама мне достичь не дозволила цели.

Ты — царская дочь, о, склонись к протянувшему руку!
Я весь исстрадался, душа еле держится в теле.

В свой ларчик заветный запри клевету и упреки,
Не гневайся, вспомни всю искренность наших веселий.

Когда ж наконец без обмана свиданье назначишь?
Девичьи обманы отвратней нашептанных зелий.

Сказала: «Свиданье — в ближайшую ночь полнолунья,
Такими ночами охотники ловят газелей».

22

Велела мне Нум передать: «Приди! Скоро ночь — и я жду!».
Люблю, хоть сержусь на нее: мой гнев не похож на вражду.

Писал я ответ: «Не могу», — но листок получил от нее,
Писала, что верит опять и забыла сомненье свое.

Стремянному я приказал: «Отваги теперь наберись,
Лишь солнце зайдет, на мою вороную кобылу садись.

Мой плащ забери и мой меч, которого славен закал,
Смотри, чтоб не сведал никто, куда я в ночи ускакал!

К Яджаджу, в долину Батта мы с тобой полетим во весь дух.
При звездах домчимся мы в Мугриб, до горной теснины Мамрух!»

И встретились мы, и она улыбнулась, любовь затая,
Как будто чуждалась меня, как будто виновен был я.

Сказала: «Как верить ты мог красноречию клеветника?
Ужели все беды мои — от злого его языка?».

Всю ночь на подушке моей желтела руки ее хна.
И уст ее влага была, как родник животворный, ясна.

23

Как изваяние святое, застывшее у алтаря,
Она стояла неподвижно, светлей, чем вешняя заря.
Но сверстницы ее выводят, и антилопой горделиво
Она плывет походкой легкой среди подружек горделиво…
Ее от взоров любопытных скрывали долго и упорно,
И на щеках ее ликует румянец юный, непокорный.
— «Ты любишь ли ее?» — спросили, и я ответил без запинки:
«Моя любовь неизмерима, как звезды в небе, как песчинки.
Мою похитившая душу — она достойна восхищенья:
Как совершить она сумела — спросите! — это похищенье?..».

24

Не сказать ли мне всадникам, рвущимся вдаль,
Что в колючей степи отдыхают — в пути:
«Ваш привал затянулся, пора на коней!
Ведь уж время настало Плеядам взойти.
Затянулся ваш сон… Я же сон потерял:
Думам тягостно жгучее горе нести».
Друг мой горькое слово сказал мне о ней, —
(Горьких слез не уйму — как беду отвести?)
Он сказал: «Ты Сулейму скорей отпусти…».
«Не могу, — мне ответило сердце, — прости…».
Плачь со мною над тем, что таится в душе,
И за страсть не брани — не могу я уйти…

25

О друзья, я так встревожен, ну, а вы, душой щедры, —
К тем сверните ранним утром, кто свернуть готов шатры.
Рода Зейнаб не браните — все печалюсь я о ней.
Я — ее известный пленник, до исхода наших дней.
Нашей встречи с нею в Хейфе не забыть — пока живу,
Вспоминаю и волнуюсь, будто вижу наяву.
Зейнаб в сердце воцарилась и господствует над ним,
В моем сердце не оставив места женщинам другим.
В мое сердце по-хозяйски не пускает никого,
Лишь шутить мне дозволяет, ну, а больше ничего.