исправникъ вели бес?ду о какомъ-то новомъ случа? конокрадства, при которомъ еще разъ судъ оправдалъ преступниковъ.
Троекуровъ, уже совершенно овлад?вшій собою, вм?шался въ разговоръ.
Но не прошло пяти минутъ, какъ тотъ же слуга вошелъ съ новымъ докладомъ хозяйк? дома:
— Госпожа Ларина прі?хали.
— Ларина? повторилъ недоум?ло Павелъ Григорьевичъ.
— Это Настенька, Настасья Дмитріевна Буйносова, ея театральная фамилія, посп?шно объяснила Александра Павловна. И глаза ея вопросительно обернулись на мужа. — Что же, ее принять, или не принять?
— Да, да, вспомнилъ… Я бы радъ былъ ее вид?ть, вскликнулъ Павелъ Григорьевичъ, — интересная особа, знаете! прибавилъ онъ по адресу Ипатьева.
— Такъ ее, если желаете, можно попросить сюда къ вамъ, живо отозвался на это Троекуровъ, взглянувъ въ свою очередь на жену какъ-бы съ отв?томъ: — это совс?мъ другое д?ло!
— Я приведу ее сейчасъ!
И она, какъ-то радостно торопясь. вышла принимать гостью.
Настасья Дмитріевна была видимо тронута пріемомъ, который былъ сд?ланъ ей старымъ морякомъ. Она знала, какъ въ оны дни недружелюбно относился онъ ко всей семь? ея, помнила, что при первой встр?ч? ея съ нимъ зд?сь, во Всесвятскомъ, не смотря на всю повидимому любезность, съ которою онъ говорилъ съ ней, онъ, казалось ей тогда, только перемогалъ въ себ? внутреннее чувство враждебности къ ней, Буйносовой, изъ-за дружбы и уваженія къ хозяевамъ дома, дружески принявшимъ ее подъ свой кровъ. Теперь чувствовалось ей совершенно иное. Онъ съ какою-то почти н?жною внимательностію говорилъ съ нею, разспрашивалъ объ ея 'артистической д?ятельности', поощрялъ ее на 'дальн?йшіе усп?хи', какъ бы совершенно позабывъ о той брезгливости, съ которою въ ту первую встр?чу ихъ выражался о 'грязи, которую придется ей вид?ть' на избираемомъ ею поприщ?. Но она ошибалась: почтенный старецъ. именно потому, что помнилъ, что говорилъ ей тогда, старался 'заставить ее теперь забыть объ этомъ'… Опухшіе старческіе глаза его съ какимъ-то особымъ выраженіемъ мягкости и ласки гляд?ли на д?вушку, такъ бодро выносившую свою д?вичью честь и достоинство сквозь 'рифы и скалы', невзгоды и соблазны своей тяжелой карьеры…
Исправникъ между т?мъ собрался у?зжать, отказавшись р?шительно отъ приглашенія хозяевъ остаться об?дать. Гриша пошелъ проводить его.
— А Марья Борисовна? спросила Ларина по ихъ уход?.
Маши не было дома; она у?хала верхомъ верстъ за десять отъ Всесвятскаго, къ больной жен? одного знакомаго ей священника, которой повезла стклянку л?карства, предписаннаго ей докторомъ ?ирсовымъ.
— Что же у васъ, милая, въ Сицкомъ? спросила вполголоса Александра Павловна гость-то.
Та слегка усм?хнулась.
— Ничего… Лучше, ч?мъ я думала, примолвила она чрезъ мигъ и громко, какъ бы говоря этимъ, что она готова на полную откровенность предъ вс?ми ими, такъ явно доброжелательными ей людьми.
— Я не ошибся, усм?хнулся Троекуровъ, — предсказывая вамъ заран?е, что почтенный Провъ Ефремовичъ впряжется опять въ свои оглобли.
— Почти, ухмыльнулась она опять. — Онъ, впрочемъ, какой-то странный: очень мн? обрадовался и съ первыхъ же почти словъ объявилъ мн?, что хочетъ 'много по душ? мн? разсказать', — но такъ во все время, пока я тамъ была теперь, ничего не разсказалъ и даже, какъ я могла зам?тить, изб?галъ случаевъ остаться со мной наедин?.
— Какъ и сл?дуетъ, подтвердилъ кивкомъ Троекуровъ:- смирился… и хорошо сд?лалъ, примолвилъ онъ не то иронически, не то серіозно.
— Онъ, узнавъ о вашемъ несчастіи, обратилась Ларина къ старику Юшкову, — на другой же день посл? похоронъ брата вашего по?халъ къ вамъ въ Углы, но уже не засталъ васъ и теперь собирается опять…
Она запнулась и какъ-то вдругъ примолкла.
— Что же, я очень радъ, онъ челов?къ хорошій, Провъ Ефремовичъ, сказалъ какъ бы поощрительно Юшковъ.
— Онъ хот?лъ бы также и васъ, и Александру Павловну вид?ть, заговорила опять та, поднявъ на хозяевъ будто чего-то роб?вшіе глаза.
— Мы съ нимъ давно знакомы, сказалъ Троекуровъ:- добро пожаловать!..
Настасья Дмитріевна опять помолчала: она видимо ч?мъ-то затруднялась…
— Вотъ видите, р?шилась она наконецъ выговорить: — Прова до сихъ поръ знали вс? зд?сь, какъ холостаго челов?ка. а потомъ онъ женился, у?халъ съ женой за границу и вернулся сюда опять безъ нея… Но она теперь прі?хала, будетъ жить съ нимъ зд?сь… Онъ бы желалъ повезти ее ко вс?мъ знакомиться…
Александра Павловна безсознательно качнула головой, невольно какъ бы одобряя законное чувство мужа, стремящагося 'поставить жену на настоящій путь'.
Ларина зам?тила это движеніе и видимо обрадовалась.
— Онъ прежде всего желалъ бы ее представить вамъ, но не знаетъ… будетъ-ли вамъ это пріятно.
Троекурова совершенно растерянно взглянула еще разъ на мужа.
Его какъ бы передернуло слегка теперь отъ этого н?маго вопроса.
— Мы не им?емъ никакого права отклонить такое желаніе вашего beau frere… Для насъ во всякомъ случа? очень лестно, вымолвилъ сухо, но св?тски-учтиво онъ.
— Конечно, конечно, милая, засп?шила обрадованно Александра Павловна, завлад?вая рукой гостьи и пожимая ее об?ими своими.
Павелъ Григорьевичъ въ это время обратился къ мужу ея съ какимъ-то вопросомъ, относившимся къ суду надъ конокрадами, о которомъ у нихъ-только что была р?чь съ исправникомъ. Тотъ подс?лъ за столикъ у окна насупротивъ его. Дамы продолжали разговаривать, сидя другъ подл? друга на диван?, какъ-то безсознательно понизивъ голоса до шопота.
— Что же сестра ваша? спрашивала Троекурова.
Ларина чуть-чуть повела плечами:
— Все та же спокойная, самоув?ренная, повелительная… какъ всегда!
— Было у нея какое-нибудь объясненіе съ мужемъ на прі?зд?, вы не знаете?
— Я ей говорила, съ какимъ раздраженіемъ онъ отзывался мн? прошлою осенью, когда былъ у меня въ Москв?, о томъ, что она противъ его воли осталась за границей, и что я ув?рена была тогда, что онъ не захочетъ бол?е никогда вид?ть ее.
— Что же она вамъ сказала на это?
— Засм?ялась только. 'И неужели же, спросила я, онъ теб? ничего не сказалъ про это, когда ты теперь такъ нечаянно для вс?хъ насъ вернулась сюда, не упрекалъ тебя, не сд?лалъ теб? сцены?' Она мн? на это говорить: 'Да, онъ что-то тамъ было началъ, зашип?лъ, но в?дь это со мною не беретъ; ты видишь, какой онъ теперь шелковый, какъ сл?дуетъ'. И, д?йствительно, между ними какъ будто ничего и не происходило… Только все же я предвижу, что ни говори Борисъ Васильевичъ, а у нихъ когда-нибудь дурно кончится.
И Настасья Дмитріевна вздохнула.
— Д?тей у нихъ н?тъ, вотъ что дурно и для нея, и для него, сердобольно вздохнула и Александра Павловна, и добавила чрезъ мигъ какимъ-то скачкомъ мысли и какъ бы н?сколько конфузливо: — в?дь про нее, кром? того только, что она все по-своему хочетъ д?лать, ничего дурнаго нельзя сказать… про вашу сестру, n'est-ce pas? Я, по крайней м?р?, ничего такого не слыхала никогда.
— И никогда не услышите, я такъ полагаю, отв?тила Ларина: — увлекающіяся страстью женщины подаютъ поводъ къ невыгоднымъ толкамъ о нихъ, а Тоня никогда въ жизни не увлечется… во всякомъ случа? не выдастъ себя, медленно промолвила она по минутномъ размышленіи.
— Какъ я васъ понимаю, милая, заговорила опять Троекурова, — pardon pour ma franchise, вамъ, должно быть, не очень по себ? было тамъ у нихъ?…
