БЕЗДНА
ПРАВДИВАЯ ИСТОРІЯ[1]
Посвящается Елен? Серг?евн? Рахмановой.
Tempora quibus nec vitia nostra, nec remedia pati possumus.
ПРОЛОГЪ
I
Предъ трономъ красоты т?лесной
Святыхъ молитвъ не возжигай…
Глухой, словно осипшій отъ непогодъ и времени, колоколъ старинной каменной церкви села Буйносова, Юрьева-тожь, звонилъ ко всенощной. Въ воздух? начинало тянуть предвечернею св?жестью на см?ну палившаго утромъ жара. Высоко подъ лазоревымъ небомъ р?яли ласточки, б?жали волокнисто-б?лыя гряды веселыхъ л?тнихъ облачковъ.
Церковь со своею полуобрушенною, какъ и сама она, оградой и пятью, шестью кругомъ нея старыми березами, Богъ в?сть какимъ чудомъ уц?л?вшими отъ безпощаднаго мужицкаго топора, стояла особнякомъ у про?зжей дороги, на половин? разстоянія между селомъ и усадьбой бывшихъ его господъ, принадлежавшихъ къ древнему, когда-то княжескому и боярскому роду Буйносовыхъ-Ростовскихъ. Когда-то верстъ на двадцать кругомъ сплошь раскидывались влад?нія этихъ господъ… Но времена т? были уже далеки…
Въ минуту, когда начинается нашъ разсказъ, у церковной ограды остановилась легонькая, на рессорахъ, тел?жка съ тройкой добрыхъ гн?дыхъ лошадокъ въ наборной по-ямщицки сбру?. Молодой парень-кучеръ, стоя лицомъ къ кореннику, озабоченно и посп?шно оправлялъ свернувшуюся на ?зд? н?сколько на бокъ дугу. Чей-то запыленный, легкой л?тней матеріи рагланъ лежалъ на обитомъ темно- зеленымъ трипомъ сид?ніи тел?жки.
— Что это, Григорія Павловича лошади? раздался за спиной кучера звучный гортанный голосъ молодой особы, медленно подходившей къ церкви со стороны пространнаго сада, за которымъ скрывалась усадьба.
Тотъ обернулся, узналъ знакомую «барышню», снялъ шляпу и поклонился:
— Точно такъ-съ, ихнія!
— Гд? же онъ?
— А сичасъ вотъ въ церковь прошли… ко всенощной стало-быть…
Какая-то странная усм?шка проб?жала по ея губамъ.
— Откуда ?дете? коротко спросила она чрезъ мигъ.
— Изъ Всесвятскаго… Отъ генерала Троекурова, добавилъ онъ какъ бы уже съ важностью.
Она чуть-чуть усм?хнулась еще разъ, вытащила изъ кармана юпки довольно объемистый кожаный портсигаръ, прошла за ограду и, зам?тивъ въ мурав? растреснутую могильную плиту съ полустертыми сл?дами выс?ченной надписи, ус?лась на ней, дымя закуренною тутъ же папироской.
Парень искоса повелъ на нее глазомъ и какъ бы одобрительно качнулъ головой. «Въ акурат? барышня!» говорило, казалось, его румяное, бойкое и самодовольное лицо.
«Барышня» была д?йствительно очень красива въ своемъ простенькомъ, но изящно скроенномъ плать? изъ неб?ленаго холста, убранномъ русскими кружевами съ ободочками узора изъ красныхъ нитовъ, подъ которымъ вырисовывались пышно развитыя формы высокаго д?вственнаго стана, и въ соломенной шляп? a la bergere, утыканной кругомъ полевыми цв?тами, только-что нарванными ею въ пол?. Изъ-подъ шляпы выбивались густыя пряди темныхъ, живописно растрепавшихся волосъ кругомъ правильнаго, строго-овальнаго и бл?днаго лица. Надъ большими, цв?та aquae marinae глазами р?зко выд?лялись отъ этой бл?дности кожи тонкія, какъ говорится, въ ниточку, дуги почти совершенно черныхъ бровей… «Берегись женщины бл?дной, черноволосой и голубоглазой», говорятъ въ Испаніи…
Она курила и ждала, упершись взглядомъ въ растворенную дверь храма, откуда доносилось до нея уныло торопливое шамканье стараго дьячка.
Такъ прошло съ четверть часа.
Но вотъ на проросшую травой каменную паперть вышелъ изъ церкви б?локурый, статный молодой челов?къ л?тъ тридцати съ ч?мъ-то, съ пушистою св?тлою бородкой и миловиднымъ выраженіемъ св?жаго и н?жнаго какъ у женщины лица. Онъ сразу зам?тилъ д?вушку и, съ мгновенно засіявшимъ пламенемъ въ глазахъ, посп?шно сб?жалъ со ступенекъ къ ней.
— Что-жь это вы до богомольства уже дошли? съ какою-то холодною ?дкостью насм?шки спросила она его первымъ словомъ, не трогаясь съ м?ста.
Онъ покрасн?лъ, не находя отв?та, смущенный не то вопросомъ, не то радостною неожиданностью встр?чи съ нею.
— Да-съ, вотъ про?зжали, зашли, возразилъ за него грубоватымъ тономъ вышедшій всл?дъ за молодымъ челов?комъ толстякъ среднихъ л?тъ, въ черепаховыхъ очкахъ и просторномъ люстриновомъ пальто, — не м?шало бы и вамъ, полагаю, зайти лобикъ перекрестить: завтра большой праздникъ, второй Спасъ…
— Ахъ, докторъ, это вы! перебила она его съ пренебрежительнымъ движеніемъ губъ, въ отв?тъ на его зам?чаніе:- Вы къ намъ? Сестра посылала въ вамъ сегодня нарочно…
— Да-съ; посмотримъ вотъ да него, посмотримъ… Новые симптомы какіе-нибудь зам?тили?
— Все то же!… Возбужденъ очень былъ вчера вечеромъ, ночью никому спать не далъ…
Толстякъ скорчилъ гримасу:
— Ну, и требовалъ?..
— Само собою!
— И дали?… Сколько?
— Не знаю, спросите сестру… Я въ это не вм?шиваюсь, — гадко! воскликнула она вдругъ съ отвращеніемъ, подымаясь со своей плиты и направляясь за ограду.
— А на чьей это могилк? изволили вы проклажаться между прочимъ? спросилъ, оглянувъ покинутое ею сид?ніе, все съ тою же гримасой на толстыхъ губахъ, докторъ, въ которомъ читатель, см?емъ над?яться, усп?лъ узнать знакомаго ему Николая Ивановича ?ирсова [2].
— Не знаю, отв?тила она черезъ плечо, — кого-нибудь изъ доблестныхъ предковъ, надо полагать…
Онъ быстро и значительно погляд?лъ на молодаго челов?ка, какъ бы говоря: «хороша, а?» Тотъ подавилъ вырывавшійся изъ груди его вздохъ и опустилъ глаза.
— Прикажете, я васъ довезу, Антонина Дмитріевна? спросилъ ее ?ирсовъ, когда они втроемъ вышли на дорогу, гд? стоялъ экипажъ прі?зжихъ.
— А Григорій Павловичъ же? Въ этой таратайк? третьему м?ста н?тъ.
— А Григорій Павловичъ маленько подождетъ меня… Я къ вамъ в?дь не на долго-съ. Мы вотъ сп?шимъ, чтобы засв?тло къ нимъ въ Углы посп?ть: у Павла Григорьевича Юшкова опять подагра
