дальнейший рост возможен только в диалоге с публикой…»
Лена, жена известного гитариста Сергея Маврина, рассказывала, как однажды наслушавшись «Автографа», она расчувствовалась, а тут в Спитаке случилось страшное землетрясение, унесшее многие жизни и оставившее без крова многие семьи. На следующий день у нее на работе была зарплата, и, получив ее, Лена все деньги перевела в Фонд пострадавших от землетрясения в Спитаке. Только так и должен действовать на зрителя рок-н-ролл, если он, конечно, настоящий!
* * * P. S. 22 апреля 1995 года состоялась великая победа русского рока: группа «Тайм-Аут» дала концерт на Северном полюсе! Музыканты приняли участие в Кубке по футболу, организованном предпринимателем из Красноярска Сергеем Зыряновым. Заезжие путешественники играли в футбол на Северном полюсе и раньше, но впервые там прошло настоящее спортивное мероприятие, в котором участвовали сборные олимпийских чемпионов, команд КВН, журналистов, космонавтов из ЦУПа и дворовая команда Сергея Зырянова. Также впервые на Северном полюсе прошел и рок-концерт. Он, естественно, был мотологическим, поскольку Северный полюс — самое мотологическое место на Земле: куда ни пойдешь — всюду юг. «Тайм-Аут» исполнил «Ёхана Палыча», «Песню про навоз». Музыкантам удалось поиграть 12 минут, пока не треснул пластик на барабанах и пальцы не примерзли к струнам. В кульминационный момент концерта из-за торосов показался известный канадский исследователь Арктики Вилл Стигер, который вел три собачьи упряжки с международной экспедицией, сидевшей в салазках. Канадец смог лишь пятнадцать раз произнести слово «Crazy!», поскольку, добравшись наконец с приключениями до Северного полюса, он ожидал увидеть бескрайнюю необжитую белую пустыню, а вместо этого обнаружил футболистов, гонявших мяч, и рок-группу, наяривавшую задорную песню.
Все участники этого футбольного турнира и рок-концерта получили свидетельства о том, что они были на Северном полюсе, а в паспортах, в графе «место жительства» им поставили штамп «Северный полюс». Всего залетные гости провели на Северном полюсе 12 часов и за это время отдрейфовали на 150 метров. В Москве было плюс 25 и все цвело…
— Сам-то ты веришь, что был на полюсе? — спросил я как-то лидера «Тайм- Аута» Сашу Минаева.
— А как же! Палец-то на ноге отморожен! — гордо ответил он.
— А какое у тебя самое большое впечатление от полюса?
— Снег голубой! Лед зеленый!
— Ты хочешь сказать, что краски — это самое большое впечатление?
— Да, именно краски! Там я точно понял, что лед — изумрудного цвета, я такого никогда нигде больше не видел. Когда мы туда прилетели, стояла хорошая погода, светило солнце и на солнце все играло, настроение было хорошее, и поэтому все так запомнилось. Зато когда обратно улетали, мы очень долго сидели в палатке, потому что пурга началась…
Что ж, Мику Джаггеру теперь, чтобы стать круче «Тайм-Аута», надо с концертом на Марс лететь…
Гастрольные байки
26 апреля 1985 года, в пасхальную ночь, состоялся первый электрический концерт «Алисы» в Москве. Его организовали мои друзья, студенты биологического факультета МГУ, в спортзале своей «общаги» — Доме аспиранта и стажера МГУ. В те времена на Пасху можно было делать все, что угодно, если это отвлекало студентов от похода в церковь, поэтому проведение рок-концерта поначалу было благожелательно встречено университетским начальством, которое об «Алисе» еще и слыхом не слыхивало, а потому совершенно не представляло, что может произойти.
В концерте также приняли участие две московские группы — «Кабинет» и «Ночной Проспект». Сцена была сооружена из столов для пинг-понга. Аппарат выставил «Ночной Проспект». Это был фантастический аппарат. Он был сделан из старых чемоданов, выкрашенных в черный цвет, внутрь которых были вставлены динамики. Вместо пульта использовалось несколько монофонических микшеров «Электроника» с тремя входами и одним выходом. Однако этого аппарата хватило, чтобы «прокачать» студенческий спортзальчик. Певец «Ночного Проспекта» Алексей Борисов не пожалел и свою гордость — настоящий японский микрофон «Ямаха», — так что даже слова разобрать можно было. Вместо концертных прожекторов светили две мои фотолампы, причем прикрутить их удалось только по одну сторону сцены. Народу набралось много, и большинство — отнюдь не студенты университета, трудно даже вообразить, как они узнали об этом концерте и оказались здесь. Скорее всего, Кинчев постарался. В любом случае Москва всегда слухом полнилась. Кинчев лично привел лишь Артема Троицкого и музыкального критика с телевидения Таню Диденко.
В Москве Кинчев хотел спеть «Нервную ночь», а потому состав приехавшей с ним группы был весьма экспериментальным: Задерий (бас, вокал), Шаталин (клавиши), Панкер «Монозуб» (ударные) и Заблудовский (гитара). У Андрея Заблудовского в тот же вечер был концерт в Ленинграде в составе «Секрета». Он вылетел в Москву на самолете сразу же по окончании «секретовского» выступления и появился в ДАСе за 15 минут до выхода Кинчева на сцену.
В Москву музыканты «Алисы» приехали с одними гитарами, поэтому Шаталин играл на клавишном агрегате Ивана Соколовского из «Ночного Проспекта» и долго подбирал нужные ему созвучия. Выступавшие до «Алисы» группы использовали электронные барабаны, только-только вошедшие в моду, но Панкер наотрез отказался играть на них. После долгих поисков хоть какой-то замены ему где-то раздобыли астрономический глобус, подзвучили его, и Панкер принялся отстукивать по нему долю. К концу выступления Кинчева глобус раскололся пополам…
И вот, наконец, заветная полночь. Кинчев вышел на импровизированную сцену: «Христос воскрес!» Зал в ответ что-то невнятно прошелестел. «Нет, так не пойдет! — сказал Кинчев. — Вы должны были ответить «Воистину воскрес!» Давайте попробуем еще раз!» Костя сделал паузу, развел руки в стороны: «Христос воскрес!» — «Воистину воскрес!» — отозвался наконец зал, и сразу пошел отсчет: «Айн, цвай, драй, фир! Доктор Франкенштейн, профессор кислых щей, вы хотели докопаться до сути вещей…»
Зал бурлил на кинчевском огне, и в конце концов местный комитетчик не выдержал. Он продрался к звукооператору и сказал, что, если это «фашистское безобразие» не будет прекращено, он вызовет оперотряд. Это пожелание передали на сцену Кинчеву. К счастью, он пел уже последнюю песню. «Сейчас сюда приедет оперотряд, — допев, сказал Костя в микрофон. — Расходитесь, пожалуйста». Зал опустел за считанные секунды — музыканты еще не успели джеки вытащить: выучка тогда у наших фанов была отменная. Лишь в воздухе осталось витать сожаление от недослушанных песен. «Проспекты» уже разбирали и грузили аппарат, а мы вместе с питерцами поднялись на 12-й этаж к биологам посидеть, отдохнуть, поговорить, допеть.
Шутки и разговоры кружили над набившимся в холл народом, как вдруг какая-то девчонка обратилась к Кинчеву: «Я тут недалеко живу, пойдемте ко мне домой есть макароны». Питерцы быстро собрались и ушли. И буквально через пять минут ДАС был окружен оперотрядом, нагрянувшим из Главного здания, что на Ленинских горах. Все входы и выходы были перекрыты, начались облава и повальная проверка паспортов: искали каких-то «ленинградских музыкантов». Но тех уже и след простыл.
А между тем у меня-то тоже никаких документов не было! Что же делать? Спасло меня то обстоятельство, что я тогда работал уборщиком в досовском бассейне и в то утро как раз была моя смена. Что ж, я смело двинулся на оперотрядчика. «Ваши документы!» — остановил меня грозный рык «Какие документы! Я здесь работаю! Ты сам кто такой?!» — Быть бедной овечкой я не собирался. Минут пять мы препирались на повышенных тонах, потом я примирительно предложил оперотрядчику пройти со мной в бассейн, где подтвердили бы, что я там работаю. Надо сказать, я хорошо представлял, что должно за этим последовать. Коллектив бассейна был сугубо женской организацией, а я — студент-пятикурсник — был любимчиком администраторши, которая души во мне не чаяла, подкармливала
