системе явления. Разве можно допустить, чтобы группа пела:
В то же время стоило какому-либо молодому рок-музыканту или рок-группе заявить о своей приверженности пути на Запад, как они автоматически попадали как бы в элиту рок-сообщества. Когда в 1982 году «Центр» Василия Шумова стал исполнять песни о различных островах в океане и о том, что стюардесса местных линий мечтает о полете в Бразилию, группа тут же была объявлена официальным рок-ансамблем студии «Союзмультфильм» и стала постоянным участником различных телевизионных шоу, таких, например, как «Что? Где? Когда?» или «Веселые ребята».
А вот Жанна Агузарова действительно пострадала незаслуженно. Как телефонные разговоры прослушиваются и записываются по ключевым словам (то есть магнитофон включается на запись, когда в трубке звучит какое-либо ключевое слово), точно так же по ключевым фразам выявлялись и рок-группы, подлежащие ликвидации. Стоило музыканту спеть песню о том, как на Руси жить хорошо, он тут же заносился в «черный список». Поэтому когда невинная, милая и где-то даже детская группа «Браво» исполнила песенку со словами о том, что «счастья искать надо тут», это прозвучало для системы, как пароль карбонариев! Группе не дали отыграть и трех концертов, в марте 1984 года несколько отрядов милиционеров мощными потоками нахлынули на дом культуры, в котором выступал ансамбль, затопили сцену, повязали музыкантов и увезли прочь от публики, чтобы та не смела даже и думать, что счастье надо искать ТУТ. Эта песенка противоречила вообще всем существовавшим тогда идеологическим нормативам, потому как счастья искать тут было уже не нужно, здесь оно уже было найдено в октябре 1917 года, то есть в любом случае счастье можно было искать только там, на Западе…
Но в таком случае можно, наверное, утверждать, что милиция везде использовалась только как инструмент, как вилка с ложкой, которыми едят мясо с картошкой. Более того, если милиционеры могли уклониться от выполнения партийной воли, то они всячески пытались это сделать.
Вот что рассказал лидер группы «Жар-птица» Сергей Попов о том, как его пытались притянуть к делу Романова: «Лидер группы «Воскресенье» Алексей Романов и звукооператор группы Саша Арутюнов, которого я хорошо знал, сидели в Бутырке, а я почти каждый день ездил в Москву на допросы, которые длились по шесть — семь часов, и не было никакой гарантии, что вечером я сяду на дубнинский поезд, а не на нары в Бутырку. Начались обыски: на работе и дома изымали письма поклонников, записные книжки, оборудование. Когда состоялся суд над членами группы «Воскресенье», то обвинения против них практически рассыпались, но следователь, молодая и красивая женщина, перед этим прислала бумагу в наше отделение милиции. Меня вызвали и сказали: «Садись и пиши объяснительную». У меня уже был подобный опыт, и я начал писать, но следователь, посмотрев мне через плечо и прочитав, что я пишу, сказал: «Возьми новый чистый лист, я буду тебе диктовать». Я стал писать под диктовку и понял, что то, что он диктовал, было гораздо лучше того, что писал я сам. Потом такие же объяснительные под диктовку написали и мои музыканты Леша Сурков и Вова Дягель, и через две недели я узнал, что уголовное дело против меня закрыто…
Обычно у рок-музыкантов натянутые отношения с милицией, у нас же все было наоборот: они меня выручали и очень часто помогали — и раньше, и позже. Я не могу назвать ни фамилий, ни имен, потому что они меня об этом попросили, но хочу сказать: «Спасибо вам, ребята, тогда вы меня отмазали просто виртуозно!»»
Между прочим, у нас в рок-сообществе есть свой собственный милиционер. Это музыкант свердловской группы «Чайф» Владимир Бегунов. Отстояв положенное на посту, он сдавал в оружейную комнату табельное оружие и шел на репетицию. Так продолжалось до начала 90-х годов, пока «Чайф» не приобрел всероссийский авторитет. Тогда уже Бегунов уволился из органов и полностью сосредоточился на музыке.
Каждую пятницу с 1989 по 1991 год вместе с Игорем Васильковым я вел на радиостанции «Юность» программу «Вечерний курьер». Нам приходилось конкурировать с популярной телепрограммой «Взгляд», и, надо сказать, мы довольно успешно с этим справлялись, поскольку на каждой передаче у нас присутствовали известные рок-музыканты. Однажды мы пригласили на прямой эфир Петра Николаевича Мамонова. Причем решили отвести ему не традиционные 40 минут, как для других рокеров, а все два часа полностью. Мы были уверены, что молодые поклонники рока будут сидеть у радиоприемников и с замиранием сердца слушать своего кумира. Но вот до начала программы осталось 15 минут — Мамонова нет. Прошло еще пять минут — Мамонов еще не появился. Что делать? Никакого другого материала у нас для двухчасовой программы не было. Я уже выскочил на улицу и в панике метался вдоль останкинского подъезда. Вдруг подъезжает такси, из него вываливается Петр Николаич, «отец родной». «Никак, — говорит, — не мог «тачку» найти, чтоб из Чертанова до Останкина доехать. Почти час голосовал — еле успел!» Ладно, слава богу, что доехал! Бежим в бюро пропусков, я спрашиваю Петю, взял ли он паспорт, а он отвечает: «А я не знал, что документ нужен!» Как быть?! В Останкине, как и на дворе, ночь, начальства — ни души. Как Петю на эфир провести?! А время уже — двенадцатый час. И уже пошли в эфир наши позывные. И уже Васильков говорит, что Мамонов пока не добрался до студии, поэтому пока звучит его песня… Я был в отчаянии, как вдруг через перила свесился милиционер и сказал: «Я Петра Николаевича знаю лично и очень люблю его группу «Звуки Му». Я пропускаю его…» Мы вбежали в студию на последних аккордах знаменитого мамоновского хита «Серый голубь»…
Прямой эфир с участием Петра Николаевича Мамонова не сорвался…
Когда в Москву на гастроли приезжала известная английская группа «UB 40», я стал свидетелем любопытного случая. На автобусной остановке стояли два молодых парня, один из которых был в штатском, а другой — в милицейской форме с нашивками курсанта. По всей видимости, он накануне стоял в оцеплении на концерте, и выступление англичан вызвало у него такой восторг, что он, рассказывая приятелю о концерте, сначала просто размахивал руками, а потом начал приседать и пританцовывать, изображая английского гитариста. Полы его шинели то волочились по снегу, то взбрыкивали чуть не до плеч. Стоявшие на той же остановке пассажиры, не привыкшие еще к рок-концертам, в опаске отошли от растанцевавшегося ментика, но он, войдя в экстаз, даже и не заметил, что вокруг него образовалось свободное пространство. А потом пришел мой автобус…
После этого случая мне очень захотелось узнать, какую музыку любят наши милиционеры. Но сделать это удалось лишь недавно. Наверное, все знают веселую песенку Юрия Шевчука «Милиционер в рок- клубе». То, о чем в ней поется, в 90-е годы из повода для прикола превратилось в рабочие будни. Сегодня многие рок-клубы охраняются милицией, а сами милиционеры — хотят они того или нет — вынуждены слушать музыку, которая там звучит. Вот и появилась возможность задать людям в форме вопрос:
Выяснились довольно любопытные вещи.
Охрана «Р-КЛУБА» выделила группы «Мастер», «Легион», «Пикник», «Монгол Шуудан». Дома же эти парни предпочитают слушать «ДДТ», «Наутилус Помпилиус», «Чайф», «Крематорий», Никольского и, конечно же, Высоцкого.
Охрана клуба «Вермель» любит кельтскую музыку, а в свободное от службы время отдает предпочтение более «тяжелым» группам типа «Deep Purple» или «AC/DC».
Служба безопасности клуба «Запасник» предпочитает поп-музыку от «Modern Talking» до «Белого Орла». Видимо, поэтому они из всего услышанного в своем клубе выделили концерт Найка Борзова.
Зато милиционеры из охраны «Ю-ТУ» оказались поклонниками джаза и блюза, и своим любимым музыкантом из выступавших в клубе они назвали Вайта. Командир отряда очень хорошо знает творчество
