ДОСААФ!», мой отец пошел по этой стезе и был принят в летную школу, хотя здоровье у него было не очень хорошее. А потом, когда они поженились, для них началась гарнизонная жизнь.
— Он прошел и Финскую кампанию, и Китайскую кампанию 38-го года. Сначала он, конечно, в Испанию просился, но его послали в Китай, и до сих пор его китайцы приглашают в качестве почетного гостя на различные торжества по случаю их победы над Японией во Второй мировой войне.
— Нет, не ему, а нашим погибшим в Китае летчикам. Кстати, Гриша Безуглый помогал его ставить — деньги нашел. Когда он принес необходимые для установки памятника деньги, отец мой даже заплакал!
А потом была Отечественная война, которую отец прошел от начала и до конца, закончив ее в Берлине. 16 апреля, когда наши начали бомбить Берлин, родилась Тамара, моя средняя сестра.
А за Сталинград мой отец получил Героя. И там тоже была очень интересная история: под Сталинградом эскадрилью моего отца, когда они бомбили немцев, прикрывал полк истребителей Героя Советского Союза Дзусова. И когда позже это выяснилось, у меня просто крыша поехала!
— Да, дед Ольги прикрывал моего отца под Сталинградом! Вот какие узлы судьба вяжет! Такие совпадения — это очень интересно. Ведь когда мы с Ольгой знакомились, мы ничего этого не знали, ведь Ольгиного деда уже не было в живых. Но я как-то раз спросила отца: «Ты знал летчика Дзусова?» — «А как же! Он же нас прикрывал в 43-м!» (Говоря это, Пушкина басом копирует манеру своего отца.) — «Как прикрывал?!» — «Да истребителем был!»
Про Монина я тоже совершенно случайно узнала. Он все время рассказывал про Тёкель, а ведь папа мой там служил. Весело, но отец Монина до сих пор по стойке смирно вытягивается, когда фамилию Пушкина слышит! Такие вот интересные повороты получаются. Вот такое у нас воинское братство.
Отец Стаса Намина был военным летчиком, сбившим немало вражеских самолетов в годы Великой Отечественной войны. А его дед — Александр Микоян — был конструктором тех самых самолетов, на которых летал его отец. А брат деда — тот самый Анастас Микоян, член правительства Советского Союза, ближайший соратник И. В. Сталина. Портрет знаменитого деда висит у Стаса Намина на видном месте в его офисе. А вообще все радикальные рок-н-ролльные действия Стаса, по моему глубокому убеждению, вызваны именно тем, что Хрущев отодвинул его семью от управления государством…
Лидер группы «Ят-Ха» Альберт Кувезин происходит из старинного тувинского княжеского рода Нойонов. Один из его предков был правой рукой великого Тэмуджина, о чем есть исторические свидетельства. Потому Альберт и поет те агрессивные народные песни, с которыми его далекие предки во главе с Чингисханом ходили в дальние походы. Когда слушаешь его, кажется, что на улице XIII век, но никак не XXI.
Отец гитариста «Арии» ее «золотого периода» Сергея Маврина работал следователем по особо важным делам при Генеральной прокуратуре СССР. Именно он послужил прототипом для Александра Турецкого — главного героя детективных романов Фридриха Незнанского.
Олег Липович, по прозвищу Черепах, в панк-сообществе известен не только как музыкант группы «Азъ», но в большей степени как философ панк-жизни. Он сформулировал некоторые новые принципы взаимоотношений панк-рокеров с внешним миром, главный из которых — невозможность анархии как отрицание ради отрицания, потому что анархия — это лишь способ выжить, возможность достичь счастливых времен.
«Бешеный ритм жизни в урбанистических центрах, в клоаке помоек, незаметно превращает нас в биологических роботов. Сопротивляйся! Не дай угаснуть сознанию! Порядок и устойчивость этого мира, — говорит Черепах, — не может быть вечным. Динамитная сила хаоса последних времен сметет и этот кажущийся островок благополучия старых и новых буржуев. Хаос миру необходим! Мое искусство, как и все наше сопротивление, — это бунт последних времен. Но бунт — не последнее слово на дороге ввысь. Пропаганда учит повиновению, подчинению авторитету, а выдвигает вперед, как правило, людей любящих править. Нет — власти авторитетов! Главное — Революция Духа, а не политическая проституция!»
«Мой дедушка был начальником охраны Ленина в Смольном в 1917 году. Куда могла пойти работать дочь такого человека, моя мать? — спрашивал Черепах, пока шли мы однажды заснеженными московскими переулками, и сам же давал ответ: — Только в НКВД! Моя мать — майор Комитета государственной безопасности! А мой отец — капитан дальнего плавания. Это он возил ракеты на Кубу, из-за которых едва не разгорелась третья мировая война. И я прекрасно помню, как мать металась по кухне, слушая радио и волнуясь за отца, над кораблем которого летали американские боевые самолеты, готовые к воздушной атаке. И поэтому я выступаю за Советский Союз, за восстановление его разрушенной целостности!»
Как бы подкрепляя свои призывы не словом, а звуком, Черепах ввел в состав своей группы духовую секцию, что для панк-рокеров в принципе до сих пор было неприемлемым, ведь панки не стремятся к профессиональному звуку, а наоборот, стараются играть подчеркнуто грязно и неумело. Наличие духовой секции свидетельствует о переоценке ценностей панк-рока.
Гера Моралес, лидер движения «рэггей по-русски», рассказывает:
— Мой дед с Ямайки. Мой отец был национальным героем Республики Куба. Он дружил с Фиделем и погиб в Боливии вместе с Эрнесто Че Гевара. Мама — из аристократического рода Захарьиных. Мой прапрадед был великим русским врачом. Он очень много сделал для медицины. Мой род и с материнской, и с отцовской стороны является просвещенческим. Все они очень хотели, чтобы просвещение воцарилось в этом черном мире.
— Я рос в доме ребенка, в интернате — это было хорошее воспитание, не правда ли? — и папу видел всего два раза. Он приехал ко мне в детский дом. Было лето, я очень хорошо это помню. Мы пошли в лес, идти надо было через мост, а я страшно боялся мостов. А тот мост к тому же был старым, и в нем зияли большие дыры. Но папа меня на руках так и не перенес, он заставил перейти страшный мост самостоятельно. Мы жгли в лесу костер, а потом папочку проводили в Боливию. Его имя — Леонардо Моралес. Он был врачом, и все его звали «Доктор Моро».
Матушка моя очень порывалась ехать с ним революцию делать. Но он ее не взял, потому что у нее была бронхиальная астма. Она говорила, что у Че тоже бронхиальная астма, но он — в отряде. Папа отвечал, что Че — врач и он способен сам себя лечить…
Толик Погодаев («Бунт Зерен», Владивосток): — Мой дед из прибалтийских немцев, откуда-то из-под Риги, был репрессирован еще до войны.
По матери бабушка из коренных русских, населяющих Забайкалье, тоже переселенцев. Ее жених погиб на Первой мировой, и она долго не выходила замуж. А потом вышла замуж за купца, а купец тот по семейным преданиям был вроде бы китаец, купивший свою фамилию у какого-то графа, кажется, Воронцова. Мама говорила, что дед был потомком тин линей, ариев, и я для себя такое настроил! С отцовский стороны — арии и с материнской — арии!
Как там у индусов? Музыка — единственная вещь, которая связывает все миры. Социум все нивелирует, но рок-н-ролл пробуждает генетическую память!
В этих небольших зарисовках мы рассказали о родословной некоторых музыкантов, двигающих русский рок. Их личная биография не только фантастична, но местами даже страшна. Трудностей, которые им пришлось преодолевать из-за своей принципиальной идейной позиции, с лихвой хватило бы на
