засаде в его старой норе на вершине холма, откуда наблюдали за долиной. Стараясь не шевелиться, чтобы не выдать своего местоположения, капитан старался не думать о полупустом магазине, где оставалось не так уж и много пуль. С другой стороны неважно, сколько у тебя с собой боеприпасов решит всего один меткий выстрел, ибо на второй может уже не хватить ни времени, ни возможности. Радиостанция по- прежнему бездействовала, делая невозможным вызвать авиапатруль. Скорее всего, они единственные кто выжил. Группа Серебрякова получила невыполнимое задание, и прекрасно знала об этом. Максим каждому крепко пожал руку, а Серебрякова даже крепко по-мужски обнял на прощание. Старый боевой товарищ, сражавшийся плечом к плечу с Максимом еще во время первого посещения планеты, был в тот момент немногословен и по-деловому скуп на эмоции. Иначе и быть не могло. Он точно знал, что обратно не вернется, но не был опечален из-за этого. Он был истинным бойцом глубинной разведки – храбрым и отчаянным малым.
Время тянулось, словно тягучий сироп. Жгучая звезда Эридана медленно клонилось за горизонт, наполняя долину зловещими тенями с гор. После наступления ночи обрушился тропический ливень, перешедший в настоящий ураган. Лежа на позиции под дождем, голодный и промокший насквозь Максим, в который раз проклял себя, что не остался внутри холма вместе с ранеными товарищами. Схватив руками проползающую мимо змею, яростно оторвал ей голову, содрал тонкую кожу и жадно впился зубами в сырое мясо, смахивающее по плотности на жвачку, а по вкусу на жженую резину. Жажду пришлось утолять, собирая влагу, скопившуюся в складках маскировочной накидки. Ждать пришлось всю ночь и почти весь следующий день. Тело за это время так сильно затекло и задеревенело, что отказывалось слушаться. На холме не было заметно никакого движения за исключением раскачивающихся под порывами ветра кустов и травы. Подивившись выдержки парней до сих пор, не выдавших себя ни единым движением, попробовал снова начать считать до смерти надоевшие деревья только бы не дать себе заснуть.
–«Ну, где же ты сука узкоглазая? Все равно я отстрелю твои желтые яйца». – Словно заведенный про себя повторял Максим. Приближался вечер, наполняя душу тревогой и угнетая кровавым закатом, походившим на окровавленный глаз мертвеца. В этой местности солнечный свет был большой редкостью – свинцовые тучи почти все время господствовали над долиной Слонов зажатой со всех сторон горами. Выглянувшее из-за туч закатывающее за горизонт солнце находилось у Максима за спиной. Вдруг что-то заблестело в нескольких сотнях метров среди густых крон деревьев прямо у кромки редких деревьев. Это выглядело так, словно кто-то баловался с зеркалом. Мак Милан, не раздумывая, выстрелил, почти сразу вскрикнув от жгучей боли в правом виске. Во все стороны брызнула кровь, заливая лицо, но он не сводил волчьего взгляда с темной фигурки человека с хрустом падающего с дерева, словно куль с песком. Долетев до земли, он так и остался лежать неподвижно. Через пол часа томительного ожидания Максим решился покинуть свою позиция, чтобы убедиться, что снайпер мертв.
Пуля, выпущенная капитаном, прошила оптический прицел снайперской винтовки Чана и попала тому прямо в глаз. Это означало, что он уже держал капитана на прицеле, а вопрос жизни и смерти решали доли секунды. Умирая, Кобра успел таки инстинктивно нажать на спусковой курок, оцарапав ответным выстрелом голову Мак Милана. Еще дважды выстрелив в голову трупа – просто так, чтобы быть уверенным в его смерти – Максим устало привалился спиной к шершавой коре дерева, все еще держа труп на прицеле, словно опасаясь, что тот оживет. Помахав рукой в сторону холма, на случай если за ним наблюдают его товарищи, принялся за неприятное занятие – обыск трупа с целью идентификации, а заодно заполучить хоть что-нибудь полезное. Из одежды на трупе ничего не было кроме меховой накидки поверх смуглого тела, кожаной сумки, набедренной повязки и обычных сандалий. В котомке вьетминца находились только вяленые кусочки мясо змеи и емкость с водой сделанная из сушеного фрукта вроде тыквы. На спине убитого капитан обнаружил старые рваные шрамы от пуль, что окончательно выдали в убитом неуловимого призрака. Его допотопная винтовка М1 с ручной перезарядкой и вдребезги разбитой снайперской трубкой, к сожалению, не годилась в качестве оружия, да и патронов к ней оставалось не больше дюжины. Пересчитав старые зарубки на прикладе, капитан с горечью наткнулся на свежие. Их было ровно столько, сколько увел с собой Серебряков и даже на одного больше. Не иначе, заранее отметил смерть капитана, что обычно было не принято у снайперов и считалось дурной приметой.
– Это ты поторопился дружок меня похоронить. Оказывается, примета не обманула.
Взобравшись на вершину холма, Максим внезапно замер почувствовав необъяснимую тревогу. Осторожно заглянув в темную нору, где прятались раненные товарища, стиснул зубы.
– Сукин сын! – процедил Мак Милан, медленно отворачиваясь.
Оба его бойца были мертвы. Наверное, во время грозы Призрак каким-то необъяснимым для всех образом пристрелил их, пользуясь шумом разбушевавшейся стихией, за которой несколько хлопков никто не услышит. А чтобы вспышки от выстрела не выдали его, накрутил на ствол самодельный пламегаситель сделанный из нескольких жестянок. Но как он смог произвести настолько точные выстрелы при почти нулевой видимости с расстояния в шестьсот метров? Это было выше человеческих возможностей. Даже если предположить что он стрелял на тусклые огоньки сигарет, увидеть их с такого расстояния было нереально. С другой стороны то, что совершил сам Максим, иначе, как чудом и не назвать. С одного выстрела попасть в глаз, целясь исключительно в коллиматор и это при сильном боковом ветре, делая расчеты и поправки в уме. На Новом Урале лишь один человек на всей планете смог продемонстрировать подобную меткость. С тяжелым сердцем, берясь за саперную лопатку чтобы присыпать землей своих погибших товарищей, он ненавидел себя за то, что приходилось, обирать их, забирая себе их боеприпасы. Им они все равно больше без надобности, а ему помогут выжить. Совесть до кучи отяготила внезапная догадка. Он ведь знал, что еще при первой встрече с Призраком засветил свою огневую позицию в холме, вот почему интуитивно оставил там своих друзей, как приманку, пока сам залег на равнине, в глупой надежде первым убить снайпера-невидимку до того как он прикончит Ключникова и Стрельникова. Их раны лишали всю группу мобильности, а в их случае это было равносильно смерти. Но больше всего его терзало, что в глубине души он считал их обреченными людьми, не способными выдержать обратный путь на базу. Глушение сигналов в окрестностях могло означать только одно – интервенция. Словно подтверждая его догадки, где-то высоко среди туч постепенно зародился гул сотен летящих самолетов. В сгущающихся сумерках в той стороне долины, где за горами находилась столица Даоса – город Плейку вспыхнуло зарево из тысяч рвущихся бомб. Вечернее небо подсвечивали сверкающие росчерки зенитных орудий и огненные стрелы ракет. Противник все таки нанес сокрушительный удар по самому уязвимому месту в обороне Анклава – базе спецназа Ланг Вей.
Закинув за спину штурмовой карабин и потрепанный тактический ранец с небольшим запасом еды и боеприпасов, Максим направился к реке, за которой находилась Великая Тропа. По ней партизаны перегоняли грузы из Северного Вьетминя к своим приятелям из Патет Дао в Даосе, освободительным бригадам Красных кхмер в Камбадже и левой оппозиции Абура Ямы в Тайлунде. Если немного улыбнется удача, он сможет захватить транспорт и добраться на нем до Плейку, пока еще не стало слишком поздно. Время было главным врагом и играло против них.
Глава 6
ПЕПЕЛ ЧЕТЫРЕХ ВОЙН
Пригороды Плейку. Даос.
Очухавшись после наркотического дурмана первый вопрос Тони По отчего-то прозвучал не «почему я связан по рукам и ногам?» и даже не «почему на мне нет живого места».
– Почему я в луже собственной крови? – спросил он таким тоном, словно все это происходило с кем-то другим, а не с ним.
– У тебя было много ран. Заштопал, как умел. – Не оборачиваясь, пробурчал Пирс.
Держа над небольшим костерком тушку животного, он потыкал в нее ножом, после чего решил, что мясо достаточно прожарилось и его можно есть. Сергей вообще-то мог съесть кошку и сырой, вот только термическая обработка была необходима в первую очередь для обеззараживания мяса. Кто его знает, что за паразитов она насобирала, живя на улице.
– Это не объясняет, почему я связан! – чуть не срываясь на крик, рявкнул Хог, пытаясь разорвать путы, стягивающие руки и ноги. – Черт! У меня вся промежность в крови!
– Ты что и вправду ни черта не помнишь?
– Если бы помнил, не стал спрашивать!
– Я расскажу. – Смилостивился Пирс, осторожно откусывая кусочек пережаренного мяса. – Ты весело
