танцуется от цифры «десять».
Роман Масленников: А почему так?
Я хотел одиннадцатого-одиннадцатого-одиннадцатого. Но книга не продается в январе. Понятно, что все, и ты, и я, будем, как свиньи. Я, как на зло, пью в обычные дни, в праздники не пью, почему-то так получилось.
Я на любой вопрос отвечу.Так, начинаем. Отар, вы сейчас где? Ты что, кандидат философских наук?
Я – да, недавно стал. Мой вопрос—
Скажи: «Герой интервью изумленно глядит на—».
Я сейчас работаю в холдинге «Комсомольская Правда». Я долгое время был безработным в советском смысле. Я не был устроен по одной причине – хватило работы официальной, когда я работал на «ТВ-6 Москва». И если говорить коротко и грубо – мне надоело начальство уже.
Мне кажется, что, в силу моих человеческих качеств, в силу того, что я могу находить общий язык с любыми людьми, мне не нужны поводыри – начальники. У меня росли дети. Я не считал возможным слушать оскорбления от людей, которые… я недосыпал, недоедал. Я не могу вещать на собрании, где меня ругает тот, кто, в моих глазах, не закончил факультет, предполагающий мою работу в этой сфере. Хотя и пишут в России, что меня выгнали Тбилисского университета. И, в один момент, у тебя растут дети, ты понимаешь, что все время ты зависим от кого-то. Ну, конечно, мы с рыжим «Иванушкой» знаем больше всего. Я знал, что мне будет тяжело без работы официальной, я знал куда иду.То есть, в никуда, вы имеете в виду. В никуда! Я отправился в никуда! Это особа страна, под названием «Лузеры, мы вас ждем!». На одной чаше весов было унижение из уст людей необразованных, а на второй самолюбие. Я не могу слушать посылания каждый день от людей, которые не учились нигде. Но я из этой профессии грыз гранит столько лет. И меня ругали, что я плохо снимаю, плохо говорю. Люди, которые употребляли кокаин, не работали нигде: ребенок, чей-то сын, чья-то дочь. И я решил уйти в никуда.
Сколько длилось ваше – «никуда»? Я три года жил в долг, три года! То есть, я занимал, а потом занимал у другого и отдавал тому. Ну, по известной схеме шулеров, мошенников, ублюдков. Я жил, как ублюдок несколько лет. Но я точно знал, что я верну деньги. Вот я был уверен. Не могу сказать, что я в Москву приехал уверенным в себе. Я был болезненным, тщедушным. Но я был тогда уже, в отличие от Сеprея Лазарева, уже тогда был парнем. Не могу сказать, что я знал, зачем. Просто община голодала, и я не хотел быть обузой для моих родителей, которых нет в живых. Я просто не хотел есть хлеб, который они зарабатывают. Уже закончил университет – сижу дома, детина здоровая. Мне было стыдно. Потом, я же видел, как отец зарабатывает деньги. До слез доходило. И длилось три года. А ситуацию усугубляло то, что когда я ушел с «ТВ-6 Москва», который потом закрылся, я выругался матом на первом канале, когда группа «Премьер-Министр» выступала в Таллинне на Евровидении. Телефон замолк вообще. Я был персоной нон грата.
Это из-за именно этого момента или что-то там другое было? Да, из-за этого момента. Это было четыре утра. Я думал, что не работает камера уже. Я заступился за пацанов. Они выступали там, пусть плохо, но они – наши. Полоскать их в Москве не надо, когда они там. Хорошо, они не выиграли, выступили слабее, чем могли, но это наши парни. Когда они сюда приедут, ругай их здесь, когда они перед тобой будут сидеть. Они и так там страдали, что плохо спели и так далее. Добивает – твоя страна, твоя родная страна и ты ругаешь тех, кто едет выручать тебя. И я тогда сразу все сказал, и все! Три года. Три года, старичок, в долг. А кто знает свойство долга «увеличиваться, увеличиваться, увеличиваться и не отдаваться», может представить, в каком аду я жил.
Слушайте, неожиданно мы начали разговор. Мы его уже скоро закончим.
Значит, сейчас у вас «Комсомольская правда», еще? Еще есть источники, где вы есть? По-моему, «Советский спорт», да? Везде. Не «по-моему 'Советский спорт'», а я лучший в «Советском спорте». Потом, я отказался только что от предложения одного канала – отгадай сам. Много инструкций для ведения, много запретов: «Этого не ругай, того не ругай». Я не в том возрасте, мой друг. Если ты увидишь мою книгу, предисловие книги… я почему так много пишу об этом, причем такими каменными репликами? Мне потом говорят вести эти блоги. В общем, до десятого октября я занят только книгой. Поэтому так много беспардонной рекламы книги. Мне кажется, книга очень хорошая. Когда я влюбляюсь во что-то, я люблю это искренне, без сценариев. Мне кажется, что книга очень хорошая.
Почему так поздно книга появилась? Я ждал, пока шлюхи напишут и наркодиллеры. Я серьезно говорю.
Отар, а могут ли все новомодные средства коммуникации: ЖЖ, Твиттер, социальные сети, – заменить полностью «Первый канал» и «Европу плюс»?
Да, я думаю, что так и будет.
Конечно! Как никто не верил еще пять лет назад в то, что ЖЖ будет доступным способом коммуникации, я думаю, мы на пороге огромных перемен. Пять лет назад то, о чем мы говорим сейчас, было бы фантастикой Рэя Бредбери. А сейчас это явь. Я не умею пользоваться, но я научусь, к октябрю я все сделаю.
Но вопрос не в этом – я просто другой человек, я другой, я человек для живого общения. Конечно, с одной стороны – плохо. Я был бы более прагматичным, если бы не выходил на улицу и был бы математиком Перельманом. А там и миллион долларов, я не отказался бы, я бы станцевал еще лезгинку бы в ответ. Мне нужно детей кормить. А у него детей нет, насколько я знаю.
Я думаю, что вполне возможно уже лет через десять ЖЖ, Одноклассники, Facebook будет конгениальной заменой. Потому что это объединяет всю планету. «Первый канал» не объединяет всю планету, только двух эмигрантов из Одессы, одного эмигранта из Кутаиси в Нью-Йорке. И там стоит тарелка, купленная у киprизов, приехавших в Нью-Джерси, за восемнадцать долларов. Это не то. А Интернет – это всеобъемлюще… я убежден, что это будет лет через десять. Через десять, двадцать – не важно. Мы можем видеть все.Отар, а вы читали в университете, может быть, или сами когда-нибудь, учебники по пиару, имиджмекингу, что-нибудь вот такое, подобное? Или все делалось по наитию?
Я думал об этом. Я не читал, но я думал об этом. Когда я приехал сюда, конечно я думал, как мне себя представить, как мне продать себя. В слове «продать» не ничего зазорного, если к нему не относится, как по трупам не идти. Если «по трупам не идти», то нормальное слово. Мы живем в мире, где от твоего умения преподнести себя, зависит твой успех. А, стало быть, успех Роминых Масленниковых мамы и папы. Ты отвечаешь за постаревших родителей. Тебе нет до того, когда ты придешь к ним и скажешь: «Вы знаете, я не купил вам манной каши на утро, потому что там мои идейные враги». Ты должен продать себя так, чтобы был компромисс какой-то.
Конечно, я думал об этом, но у меня не было учебника. Сейчас миллион издается всеми издательствами. Книгу я написал в противовес всем. Я писал ее специально, чтобы люди поплакали на отдельных страницах. Когда Игорь Сорин выбрасывался из окна, по-моему, я написал это так, что можно заплакать. Если я ошибаюсь, наверное, я плохой писатель.
Не было учебников, не было инструкций. Теперь: «Как руководить бизнесом», «Как управлять компанией» – миллионы изданий. Тогда у меня была только одна мысль: отдать родителям до их смерти, что они мне дали, в меня вложили. И все! И ты учился по наитию.
Но есть одно свойство у меня – я невероятно везучий сукин сын. Как мне везло с людьми; я не знаю, чем я это заслужил. Мне повезло с Айзеншписом покойным и Иваном Демидовым «ТВ-6 Москва», «МузОБОЗ». Я не знаю, за что мне это все. Но он не жалел – Айзеншпис. Демидов, который живой и дай Бог ему здоровья, он не жалел, он сказал:
«Ты – лучший мой ученик». Я говорю: «Почему? Я нищий», – ну, на фоне их. Он говорит: «Ты – человек; никто не остался человеком. Я тебя правильно воспитывал».
Мне везло с людьми. Но книжки не научат главному. Ты не можешь расположить себя без этих инструкций по-человечески хорошего парня или девушку, если ты плохой сам. Ты никогда не расположишь. Ты можешь читать Карнеги, но люди все равно узнают, что ты начитанный циник, который знает, какие есть способы. Это все чувствуется. Тут просто либо Отарик, либо ты Доминик Джокер – одно из двух.Отар, у кого из артистов, вообще творческих единиц, больший шанс остаться в вечности: у того, кто не талантлив, но с большим пиаром, или тот, кто талантлив, но с нулевым пиаром? Или пополам?
Это непредсказуемо. Наверное, вот, третий подвопрос – это никогда не зависит. Нет, зависит, но не решающим образом. Я думаю, на первый вопрос «У кого есть талант, но нет пиара большого» – это Леня Агутин, Валера Меладзе. О Валерии Меладзе пишут многое, часто потому, что он брат Кости. Это династия, это интересно людям писать. Если бы Валера Меладзе был сам по себе, один– у него еще лакомый кусок для прессы, брат – композитор и так далее; продюсер группы «ВИА Гра» и так далее. Кто бы не писал о нем, я думаю, он остался бы. Голос не заменишь ничем. «Девушке из высшего общества», – и зал встает и подпевает. Это не купишь никак, это голос.
Леня Агутин останется в памяти. Я уверен, что он переживет время, ему не нужен пиар большой по одной причине – он хороший парень. Люди смотрят на пацанов, говорят, как он пел в начале карьеры. Они знают, что он соответствует тому, что он поет. Он никогда не следит за модой, он как выбрал свой стиль такой «гитарно-негативный», такой латинообразный, он и верен ему. Он не снимает клипов каждый год по пять штук.
Почему? Людей не обманешь! В Смоленске, Владивостоке – людей не
