оставить, в «нашем»; другого же до дальнего тащить, того, что у нас с гепидами общее.
Агигульф с Валамиром животики надрывали, со смеху мёрли: герой о двух козлах, ни дать ни взять сам Вотан на колеснице.
Дедушка Рагнарис говорит, что даже сейчас, когда о козлах речь зашла, — и тут проявилась во всей красе хитрость и скупость хродомеровы. И вот почему (дедушка подробно нам это объяснил, чтобы сами помнили и детям своим память передали).
В нашем селе козлов держат только у нас и на хродомеровом подворье. Остальные своих коз к нам водят, либо к Хродомеру, кто как договорится.
С козлами морока одна. Так в селе говорят. Пользы от козла почти никакой, а хлопот не оберёшься. Козёл — скотина шкодная и вредоносная, хуже дяди Агигульфа — так дедушка говорит, козла нашего палкой охаживая.
От коз молоко, а от козлов одно озорничанье да вонь.
Одна радость от козла — нечисть горазд гонять. Хвори, людские и скотские, пакость всякую. Галиурунны — и те при козле не очень-то проказят.
Дедушка когда занедужит, непременно требует, чтобы козла в дом привели. Ильдихо ворчит, но тащит козла, а тот то упирается, то боднуть её сзади норовит. Козла к лавке подводят, где дедушка лежит. Дедушка Рагнарис долго на козла глядит и от духа козлиного колдобится.
Дедушка Рагнарис говорит, что когда он, дедушка, мал был, у них в старом селе так делали. Только в добавление к козлу нужно заговоры читать и руны чертить. Дедушка заговоры и руны перезабыл, а может, и не знал никогда. Но козёл — он и без всяких заговоров с лавки поднимает.
Не только люди и нечисть козлов не жалуют — прочая скотина тоже от них морды воротит. Оттого козий закут выгораживают, чтобы иная скотина от коз с козлами беспокойства не имела.
Словом, много с козами мороки.
Мы, готы, гордым коням подобны. Гепиды, неповоротливые, медленно в лютую ярость входящие, — те как быки. Драчливые и хвастливые бараны — то вандалы. А герулы — те козлы. Так дядя Агигульф рассуждает. Дядя Агигульф это как-то раз от Теодобада слышал, а Теодобад своим умом, мыслью на пиршестве воспарив, до этого дошёл и прочим поведал.
И ещё одно открылось Теодобаду во время того пиршества. Шатаясь от выпитого, пошёл Теодобад — и дружина за ним — в свой хлев. Распахнул хлев Теодобад настежь и поражённой дружине всю свою скотину показал.
— Видите этот хлев? — вскричал Теодобад, обращаясь к верным дружинникам своим.
Дружинники дружно отвечали, что да, видят.
И глядели на подгулявших дружинников гордые кони, сонные коровы, драчливые бараны (по правде сказать, то овцы были, в навозе перемазанные) и козы, а среди них козёл с ухмылкой блудливой и глазами выпученными.
— То — весь мир! — молвил Теодобад. — Вот мы, готы!.. Вот вандалы!..
А дядя Агигульф изумился и спросил Теодобада:
— Коли то весь мир, то кто же в этом мире мы — стоящие перед хлевом и созерцающие его?
Теодобад молвил торжественно, рукой помавая:
— Мы… Мы — как боги!
Был у нас прежде старый козёл, тот, которому дядя Агигульф две зимы тому назад бороду срезал, когда Галесвинту смешил. Козёл вскоре после того околел. Он от старости околел — отец наш Тарасмунд говорил, что и так зажился козёл на свете и в последние годы пользу малую приносил. Но дедушка Рагнарис был с моим отцом не согласен и говорил, что козёл тот был славен среди прочих козлов и скончался от поругания, какое над ним дядя Агигульф бессовестно учинил.
После того мы из помёта козлёнка оставили, чтобы вырастить нового козла. А покуда козлёнок мал был, мы наших коз к Хродомеру водили. Дедушка Рагнарис всякий раз ярился, когда надобность в хродомеровом козле появлялась.
Дедушка Рагнарис говорил, что после хродомерова козла козы какие-то другие, как порченые. И удои у них плохие, да и молоко скверное — водицей из хродомерова колодца отдаёт. И его, дедушку, с этого молока пучит. И вообще у Хродомера козёл противный. Ну такой противный, сил нет. А наш козлик был с характером, интересный.
И вот в чём хитрость хродомерова. Хродомер тоже козлёнка оставил — в тот же год, когда и дедушка. И стало у Хродомера два козла.
И когда пришла надобность пожертвовать Вотану козла, Хродомер старого козла отдал, а молодого оставил на потомство. Нам же пришлось единственного козла отдавать — не допускать же, чтоб род Хродомера почтил богов, а род Рагнариса не почтил?
Я думаю, боги поймут, какую им жертву дедушка Рагнарис принёс. Ведь нам опять теперь ещё больше года к Хродомерову козлу своих коз водить. И дедушку опять с козьего молока пучить будет.
ПОСЛАНЦЫ
Одвульф в то село, где Гупта живёт, поутру отбыл. Мы не видели, как он отправился, а Од-пастух видел и сказал: уехал Одвульф.
А мы дядю Агигульфа к ближним гепидам собирали. Шутка ли сказать — от всего народа нашего посланцем едет.
Дядя Агигульф хоть и знал, что дело срочное и быстро нужно отправляться, вдруг с дедушкой Рагнарисом разговоры завёл. Стал его расспрашивать про гепидов, что да как. Дедушка ему рассказывать начал и увлёкся. Всю историю народов готского, гепидского и герульского рассказал, от выхода со Скандзы.
На самом деле дядя Агигульф про гепидов и без дедушки хорошо знал, а про герулов ему и вовсе без надобности было; он время тянул — хотелось ему непременно присутствовать, когда Гизарна с козлами в дорогу собираться будет. Они с Валамиром заранее договорились, что не отбудут прежде Гизарны.
Валамир в это время от двора Гизарны ни на шаг не отходил, следил. Наш-то козлик норовистый ещё с утра доставлен был. Потом Марда от Валамира прибежала, дяде Агигульфу на ухо зашептала. Доложила, что хродомеров козёл на подворье доставлен к Гизарне. На дядю Агигульфа эта замарашка умильно смотрела. Брат же мой Гизульф на Марду глядел свысока и оценивающе. Но она на него и не поглядела. Марда на дядю Агигульфа таращилась.
Дяде Агигульфу же не до замарашки было; другие думы дядю одолевали.
И вот какие то были думы. Неровен час окажется, что голову дядя Агигульф у какого-нибудь гепида снял. Всех гепидов в лицо не упомнишь. Не вышло бы так, что кого-нибудь из того села умертвил, куда едет. И Агигульф, и Валамир, и дедушка, и Хродомер, и отец наш Тарасмунд — все долго перебирали всех гепидов, каких за свою жизнь встречали. В черты лица мёртвой головы пристально вглядывались. Вроде, никто не признал знакомца.
Но наверняка так и не решили. Опять же, одежда на том убитом чужаке не гепидская была. Да и мечи у гепидов у всех прямые.
С другой стороны, кто их, гепидов, разберёт? Может, и им этот меч от кого-то чужого достался. А что в камышах таился — так мало ли что на ум гепиду взбредёт.
Вот о чём дядя Агигульф неотступно думал.
Чтобы не пропустить момент, когда Гизарна в капище отправится, дядя Агигульф с Валамиром всю ночь у Валамира сидели. Дом Валамира с гизарновым соседствует. Глаз не смыкали богатыри — любопытно им было.
Ждали-ждали и дождались. Как свет зари над алариховым курганом разгораться начал, стал Гизарна коня седлать и козлов выводить.
Мы с Гизульфом тоже не хотели прозевать, как Гизарна с козлами поедет, поэтому с валамирова подворья глаз не спускали. Я заснул было, но тут Гизульф меня разбудил: началось, мол!
Аргасп и Теодагаст, видать, ту же думку имели.
Гизарна про то, конечно, догадывался и хотел уехать скрытно, но не тут-то было. Выследили Гизарну. Только со двора выехал, козлов на верёвке ведёт, как навстречу с молодецким уханьем Аргасп с
