Как нам предугадать, что нас ожидает?
Глава 25
Воскресенье, 3 апреля 1988 года
Эфраим настоял на том, чтобы в создании книги, которую я хотел написать, было бы задействовано как можно больше людей из его клики. Он установил правило, что я, так как дело касалось именно моей задницы, имел бы право вето. Я, таким образом, определял содержание и стиль изложения.
Мы сидели в номере отеля «Четыре времени года». Присутствовали Эфраим и Ури (у которого было только несколько часов времени, так что мы сначала должны были выслушать его), кроме того, Эли, все еще считавший это безумной идеей, который упорно хотел дать нам знать, что он решительно возражает (поэтому он будет счастлив прочесть этот абзац).
Мои мысли путались в голове. Я рассказал Белле, что хочу написать книгу о Моссад. Я заверил ее, что это будет только роман, но, тем не менее, посоветовал хранить молчание. Когда я ей это сказал, она посмотрела на меня, как на человека в смирительной рубашке, рассуждающего о моде. Я знал, что она ни на минуту не поверит, что мне удастся опубликовать такую книгу. Но я писал документальную книгу и я точно не знал, как и когда должен ей это преподнести. Я также думал о том, как тяжело будет скрывать это от нее, особенно если я буду с кем-то сотрудничать. И так как она любит Израиль больше всего, я не знал, как она с этим справится.
– Что у нас сегодня в программе? – спросил Ури.
– Я хотел бы иметь что-то вроде плана книги, – сказал я, – такой чертеж, наброски того, о чем пойдет речь в книге. Мне нужно больше пунктов, чем я использую, чтобы человек, с которым я буду сотрудничать, мог высказаться об этом и определить направление.
Эли хотел знать, какую цель должна преследовать книга. И Эфраим согласился, что это самое первое, чем нам следует заняться. Затем нам надо найти подходящие истории, чтобы закруглить дело. – Есть тысячи историй, – сказал он. – Но от большинства клонит в сон, или они рассказывают о совсем рутинных делах.
– Я хочу показать, что такое Моссад, – сказал я. – Дать представление людям, которые ничего об этом не знают, что в действительности представляет собой разведка. Я убежден, что многие люди найдут это одновременно увлекательным и отталкивающим. Кроме того, мы дадим всем людям, на которых не можем выйти непосредственно, во всех разведках, сотрудничающих с Моссад, повод переоценить свои связи с ним. Я не думаю, что датчане или немцы будут сильно гордиться, когда узнают, каким образом их используют. И даже если люди в самом Израиле воспримут меня как предателя, они все же должны будут принять к сведению факты из книги, и это – самое главное. Я думаю, что после такого рода разоблачения нельзя будет обойтись без того, чтобы очистить Моссад.
– Я согласен с тобой, – сказал Эфраим. – Я предлагаю, чтобы ты в начале рассказал о своей жизни и потом перейдешь к рассказу об операциях. Тебе нужно выбрать такие из них, о которых люди что-то уже слышали, или результат которых известен, как, например, дело иракского атомного объекта.
–Так я тоже думаю, – сказал я и записал в желтый блокнот: «Операция „Сфинкс“.
Ури закурил. – Мы должны доставить истории из каждого отдела, чтобы накрыть все. Почему бы тебе не сделать список отделов, чтобы мы выудили тебе что-то из каждого отдела?
Эфраим повернулся к Ури: – Ты можешь сократить свое пребывание здесь и быстрей вернуться в Тель-Авив?
– Я и так через месяц возвращаюсь назад. Зачем спешить?
– Нам нужна хорошая система предупреждения, пока он пишет о таких вещах и кто-то со стороны имеет с этим дело. Мы должны быть готовы сразу же предупредить его, если в бюро что-то станет известно.
– Я думал, ты держишь все под контролем.
– Да, держу. Но с твоим другом Аароном Шерфом из «Цафририм» у меня связи нет.
– А он тут при чем?
– Информация может прийти через одну из еврейских организаций, с которыми мы работаем, вроде Б'най Брит или Объединенного Еврейского Агентства UJA. И еще есть много других, с которыми работают «посланцы». В тот момент, когда кто-то в еврейской общине где-то в Северной Америке пронюхает что-то об этом деле, он помчится в свою организацию и доложит все, что узнал. Этим он только исполнит свой долг сиониста. И Шерф скажет им, что следует сделать.
– Я понимаю. Это не представит проблемы. Я все равно буду там.
Когда с этим было покончено, мы нарисовали на бланке письма гостиницы маленькую схему организационной структуры Моссад и приклеили ее на экран телевизора. Затем мы начали перечислять истории из каждого отдела, которые должны быть записаны. Было решено, что избранные истории должны давать обширное представление и охватывать все этапы секретной операции, включая ее планирование и принятие решений, чтобы потенциальные читатели поняли масштабы разложения, царящего в Моссад.
– Я думаю, что операция «Ганнибал», – сказал Эфраим, – и ее внезапный конец составят чудную главу. Он обратился к Ури. – То, как Ран Х. убрал того немецкого политика, это уже классная история.
Я знал Рана еще по Академии, толстощекого парня с коричневыми волосами и серыми глазами. Его родным языком был немецкий, и даже его розовые щеки и блеклая наружность были как у типичного немца. Перед тем, как прийти в Моссад, он был ответственным за безопасность авиакомпании «Эль-Аль» в Германии и Австрии, где он провел много лет. То, что он никогда не работал в самолетах в прямом контакте с пассажирами, позволяло ему перейти на службу в Моссад.
Я знал об операции «Ганнибал» по моей работе в датском отделе. Это была комбинированная операция, в которой были соединены действия официальных офицеров связи отдела «Liaison» и тайные акции отдела «Мелуха». В операции были задействованы три страны и их спецслужбы. Точнее говоря, сотрудничали именно разведки, а не государства.
Сама по себе операция «Ганнибал» представляла собой сделку по продаже оружия между Израилем и Ираном, в которой немецкая спецслужба играла роль марионетки. Так как Ирану срочно были нужны запчасти для своих ВВС, несущих большие потери в войне с Ираком, а Израиль располагал запчастями, прежде всего, для «Фантомов» F4 D/E, сразу возникла идея продать их, тем более что продление войны между Ираном и Ираком было вполне открытой целью Моссад. При этом не была забыта и возможность получить из сделки финансовую выгоду.
Так как Иран и его аятолла Хомейни не были бы в особом восторге от идеи заключать сделки напрямую с Израилем, разрушить который они ежедневно клялись, к делу в качестве посредников подключили немцев. БНД, Федеральная разведывательная служба ФРГ, была избрана для этой работы, хотя Моссад и без того постоянно держал в курсе дела местные органы Ведомства по охране конституции в Гамбурге и Киле. Сотрудничество такого рода с БНД было довольно новым явлением; обычно при проведении своих операций в Германии Моссад оставлял БНД в неведении.
В Моссад БНД считалась ненадежным партнером, потому что там были уверены, что в эту службу внедрено очень много агентов восточногерманской «Штази». Кроме того, она была слишком близка к Федеральному канцлеру Гельмуту Колю, который не был особо близким другом Моссад. Но при операции «Ганнибал» в деле все же был завербованный связник с БНД, который успевал еще при этом заниматься разными грязными махинациями через бывшего офицера Моссад Майка Хараре с президентом Панамы генералом Мануэлем Норьегой.
В ходе этой операции запасные части (от электронных элементов для бортового радара до целых моторов и целых демонтированных крыльев) транспортировались через страну, чтобы с одной стороны, они благополучно достигли места назначения, а с другой, чтобы скрыть источник их происхождения, если они будут перехвачены до передачи заказчику.
Сначала запчасти в специальных контейнерах погружались в гавани Ашдод на израильские суда. Контейнеры были сконструированы так, что их можно было сгружать с судов прямо на ожидающие грузовики, причем они выглядели как часть самого грузовика. Суда приходили в различные итальянские
