Я еще раз оглядел аудиторию. Маша заинтересованно посмотрела на меня. «Ну уж нет! — Злость и обида во мне еще не улеглись. — Теперь обижайся ты!» Я увидел перед собой Толика с Лерой и решил отомстить одновременно еще и этому придурку в футбольной майке.
— Лерочка, прошу!
— За-ме-ча-тельно! Можете начинать.
Дмитрий Сергеевич отошел в сторону.
Я уселся поудобнее, положил локти на стол и, усмехаясь, проговорил:
— Здравствуйте, Валерия. Вы хотите устроиться к нам на работу?
— Здравствуйте, Мирослав… Павлович, — также с нескрываемой улыбкой ответила Лера. — Да, я пришла устраиваться на должность журналиста в раздел моды.
— И что же вы умеете?
— Я умею неплохо писать, фотографировать. У меня есть портфолио. — Лера положила воображаемую кипу бумаг на стол передо мною.
— Да… Я смотрю, вы опытная. — В аудитории послышались смешки, я многозначительно подмигнул своей собеседнице: — Точнее, у вас большой опыт.
— Да уж не маленький. Ну, так что, берете?
— Скажите, Валерия, почему такой милой девушке как вы пришлось искать работу? Почему вы ушли с предыдущего места?
— Если место не позволяет дальше расти и развиваться — приходится его оставлять.
— Очень верно подмечено. А на новом месте вы рассчитываете на рост и развитие… Думаю, это стоит обсудить в неформальной обстановке. — Я начал открыто стебаться. — Что вы делаете сегодня вечером?
— Стоп. Прекратите этот фарс! Мирослав, садитесь. Вы, Валерия тоже, — вмешался Кац. — Что за «правила съема» вы мне тут устроили? На Западе это «харассмент» называется — домогательство с использованием служебного положения.
— А так чаще всего и происходит, — давясь от смеха, произнес я. — Согласитесь, Дмитрий Сергеевич! Теория романтической коммуникации, можно сказать…
Мы с Лерой, смеясь в полный голос, встали из-за стола и пошли к своим местам.
Когда пара закончилась, на выходе из аудитории ко мне подошла Лера:
— Так что, Мирослав Павлович, я принята? — игриво спросила она, покусывая ручку.
— Нет, Лерочка, нет. Вам было отказано по необъяснимым причинам.
— Почему? Да ну вас, Мирослав Павлович! — надула губки Лерка.
— И… как я могу загладить свою вину?
— Ну я не знаю…предлагайте…
— Вы так, кстати, и не ответили, что делаете сегодня вечером.
— Сегодня — занята. Очень важные дела. — Лера округлила глаза. — Работу буду искать. Вы же мне отказали.
— Завтра?
— Завтра весь день — курсовик. И послезавтра. Мне его до праздников надо закончить.
— Хорошо, понял. Кстати, я настойчивый!
Я чмокнул Леру, развернулся и вышел из кабинета, чуть не столкнувшись с Машей. На ее плечи был накинут яркий плащ фиолетового цвета. Она повернулась ко мне и, видимо, хотела что-то сказать, но я ее опередил.
— О, Машка, тебя не целую, помню — болеешь.
— Третий месяц подряд? — удивилась она.
— Ну, мало ли! Давай, пока. Кстати, очень красивый плащ. — Я с ощущением победителя пошел дальше.
Интересно, она слышала наш с Лерой разговор? По ее лицу было непонятно. Если слышала — отлично. Пускай теперь переживает! Хотя… А если ей все равно? Если я ломаю комедию, а ей это все по барабану?
Звонок мобильника отвлек меня от грустных мыслей.
— Алло, Мирослав. Это Соболев.
— Здравствуйте, Сергей Анатольевич!
— Получили новый номер. Напечатали тебя. Сегодня в семнадцать тридцать — разбор полетов.
— Уже еду.
Я спустился в метро и через полчаса сидел в кресле напротив Соболева.
— Так, Мир. У меня для тебя три новости, — начал главный редактор сухим тоном. — Мы тут с акционерами поговорили…
— Что-то случилось?
— Не перебивай! Так вот, они тебя отметили. Сказали, что нам на пользу пойдет молодой автор. Так что мы тебе предлагаем, в некотором роде, продлить практику.
— Мне? И на сколько? — Я плохо понимал, что происходит.
— На столько, на сколько захочешь! Будешь получать гонорар за работу. Правда, для начала не очень большой.
— Я…я согласен! — выпалил я.
Отличная новость. Быть может, я стану неплохим журналистом?
— Вот и славно! Теперь новость номер два. Мы стали выходить дважды в неделю, так что будешь печататься в два раза чаще.
— Думаете, потяну?
— А кто тебя будет спрашивать? — улыбнулся Сергей Анатольевич. — И, наконец, новость номер три. Последний твой материал про эту девчонку — это во-о-бще не интервью. Опять авторская колонка вместо лица! Мир, ты чем слушал вообще, когда я задание давал?
— Но, Сергей Анатольевич, там информации для интервью было всего ничего! Вот я и…
— В общем так. Репортер, я гляжу, из тебя никакой. Но… — Соболев выдержал паузу и проговорил уже гораздо мягче, — может быть, из тебя получится неплохой публицист.
— Что это значит? — вконец запутался я. — То я нравлюсь, то вы меня ругаете!
Мирослав, успокойся, я решил отдать тебе одну из авторских колонок. Будешь писать о том, что считаешь нужным и важным.
— Сергей Анатольевич, вы не представляете, как я рад… — Я растерялся, не знал, что ответить. — В общем, спасибо вам!
— Ну, ок. Step by step, а там и цыплят по осени посчитаем.
Соболев отвернулся, всем своим видом показывая, что беседа окончена. Видимо, подумал, что и так сегодня был слишком великодушен. Хорошенького — помаленьку.
Ах, да, забыл! Фото для Кирилла. Я достал телефон и незаметно сделал пару кадров медали.
— До свидания, Сергей Анатольевич! — попрощался я, пряча мобильный в карман.
День оказался удивительным. Вот так — утром просыпаешься и даже представить себе не можешь, как все обернется. Маше показал, что со мной бесполезно играть. И такая новость! Я почувствовал себя по-настоящему успешным человеком. С интересной насыщенной жизнью. Это было приятное чувство. Давно я у меня не было такого душевного подъема!
Я вспомнил время, когда с успехом танцевал: мы гастролировали, и дело шло к тому, что у меня сложится карьера профессионального танцора. Я мечтал объехать весь мир, выступать на крупнейших сценах, собирать залы. Но энтузиазм быстро угас: пошли конфликты с руководством, моя техника стала ухудшаться. Точнее — медленнее расти. Лена — первая девушка, к которой я испытывал чувства — меня не видела в упор. Даже не знаю, что именно повлияло на то, что перед университетом я оставил занятия. Оставил с облегчением и навсегда. Хотя до сих пор, бывает, пританцовываю на кухне. Моторная память —
