такое, чего никто из них не знал. В такие минуты ребята всегда чувствовали его превосходство, и им казалось, что Филипп старше их и голова его полна каких–то необыкновенных мыслей. Может быть, поэтому у него не было особенно близких друзей, ни с кем он подолгу и задушевно не разговаривал.
И сейчас разговор был несколько натянутым и поддерживался только благодаря Зарко. Наконец он совсем заглох, и воцарилось тягостное молчание.
— Знаешь, зачем я к тебе пришел? — сказал внезапно Зарко.
Филипп посмотрел на него вопросительно.
— Чтобы попросить у тебя роман…
— Какой роман?
— Твой…
— Это не роман… — покраснел Филипп. — Это просто сочинение…
— И роман тоже сочинение, — сказал Зарко. — Только хорошее.
— Но это совсем не то… Настоящий роман может написать только писатель. Ты слыхал, чтобы мальчик был писателем? Не слыхал… И не услышишь. Есть скрипачи, художники, шахматисты. Даже изобретатели… Но малолетних писателей нет.
— Верно! — согласился Зарко. — А почему их нет?
— Не знаю! — вздохнул Филипп. — Должно быть, это очень трудно…
Зарко задумался.
— А помнишь, к нам приходил один писатель? Во время недели детской книги?
Глаза Филиппа заблестели.
— Помню, — ответил он тихо.
— По правде сказать, он вовсе не был похож на писателя… — Нет, почему же? Он так хорошо говорил!
— Я это и хотел сказать. Мы его тогда спросили, когда он написал свою первую книгу. А учительница на нас прикрикнула. «Зачем, — говорит, — зря спрашиваете, когда это в учебнике написано». Очень хорошо помню. А писатель рассмеялся. «Нет, — говорит, — в учебнике не совсем точно… Первую книгу я написал, когда мне было двенадцать лет. Конечно, она не увидела свет (это он так сказал), а потом где–то потерялась».
Оба приятеля улыбнулись и погрузились в свои воспоминания.
— Филипп! — нарушил молчание Зарко. — Знаешь, Филипп, ты бы тоже мог стать писателем!
Мальчик покраснел и в смущении встал.
— Сказал тоже! — нахмурился он. — Думаешь, это так легко! Никто не может знать. Может, желание есть, да таланта нет. А может, есть талант, да ума недостает.
— Да–а–а, — протянул Зарко.
— А вот ты кем бы хотел стать? — неожиданно спросил Филипп.
— Не знаю, — замялся Зарко. — Я про разное думал… Но теперь мне хочется стать таким, как инспектор.
Филипп быстро взглянул на него.
— Инспектор очень умный, — сказал он.
— Не только умный! — горячо воскликнул Зарко. — Он еще благородный и добрый! И какой внимательный! Нет, таких, как он, я еще не видел! Разговаривает с тобой, точно с большим, слушает, не перебивает… Нас даже учителя на уроках так не слушают.
— А способный он? — как–то тихо и задумчиво, словно говоря самому себе, спросил Филипп.
— Ну как же! Он ужасно способный!
— Так почему же он еще не нашел Васко?
— Думаешь, легко? Но он его найдет, я уверен! Только и мы, Филипп, должны ему помочь… Но как? Все не могу придумать! Вот о чем я хотел с тобой посоветоваться.
Филипп медленно покачал головой.
— В этом я меньше всего смыслю! — сказал он. — По–моему, надо спросить инспектора… А то еще можем напортить ему.
— Правильно! И я тоже так думал! — вздохнул Зарко и стал прощаться. Выйдя на улицу, он, задрав голову, инстинктивно отыскал глазами окно Филиппа. Мальчик по–прежнему стоял там, но не смотрел на своего товарища — взгляд его был устремлен куда–то вдаль, точно он весь ушел в свои размышления… «А кажется, Филипп обрадовался, когда я собрался уходить, — подумал с огорчением Зарко. — Просто за человека меня не считает!» Почесав затылок, он не спеша побрел по пустынной улице. Лучше всего пойти домой. Может заглянуть инспектор… Да, надо быть дома!
Зарко уже завернул за угол, а Филипп все еще стоял у окна. Сегодня ему что–то не писалось. Во время каникул он решил писать по пять страниц в день, а сегодня написал только две. Ему чего–то недоставало, а чего именно, он не знал. Может быть, недоставало интересной и увлекательной темы? Очевидно, загвоздка была именно в этом. А почему бы ему не написать о пропавшем Васко? Это так необыкновенно, а ведь, наверное, произошли еще более странные и необыкновенные вещи, о которых пока никто не знает… Вот если бы инспектор раскрыл все, тогда бы Филипп попросил его рассказать ему о них. Сможет он их хорошо описать — и роман готов! Пусть тогда Зарко попробует сказать, что он украл его у кого–то, — все будет самой настоящей правдой!
А как начать роман? Лучше всего так, как началась эта история для него самого. Главный герой — он будет мальчиком — спокойно лежит на кровати, и вдруг — трах! — звук разбившейся посуды. Мальчик вскакивает, подбегает к окну и… что же видит? На улице стоит легковая машина! Занавески опущены, у водителя поднят воротник, чтобы не было видно лица. Его правая рука лежит на рулевом колесе, и мальчик замечает на ней массивный золотой перстень с драгоценным камнем красного цвета… Да, начало неплохое… А что дальше? Главный герой, разумеется, безумно влюблен… Но в кого? Ясно — в дочь ученого! Однажды он приходит к ней домой, дверь открывает ее отец, подает ему руку… Тут главный герой холодеет от ужаса — на пальце у ее отца точь–в–точь такой же, как у водителя той машины, массивный золотой перстень с красным камнем (кажется, их рубинами называют — надо будет справиться в словаре). Главный герой поражен. Но как он сообщит в милицию? Ведь это ее отец! О, не нужно спешить, сначала нужно все как следует проверить…
В этот самый момент какой–то резкий звук, раздавшийся на улице, прервал нить его размышлений. Интересно, что это? И вдруг Филипп оцепенел — точно такой же звук он слышал в тот день, когда исчез Васко! Он просто забыл его, а сейчас все снова всплыло в памяти — так отчетливо и ясно, что мальчик на мгновение растерялся, потом вскочил с кровати и в три прыжка очутился у окна.
То, что он увидел, было настолько поразительно, что у него просто занялся дух.
На улице стояла легковая машина — точь–в–точь такая же, как та, что проехала здесь в тот раз! Да, такая же голубая! А вон и висюлька!
Не сон ли это? Не бредит ли он?
Филипп потер глаза и снова посмотрел. На улице стоял мальчик в синих брючках и белой рубашке. Он не видел его лица, но как–то почувствовал, что мальчик чем–то сильно встревожен, испуган и словно загипнотизирован машиной…
Вдруг дверца шоферской кабины распахнулась, и на тротуар вылез мужчина в пиджаке кирпичного цвета. Лица его Филиппу почти не было видно, но, судя по седым волосам, это был пожилой человек. Теперь те стояли друг против друга в выжидательной, напряженной позе. Вдруг мужчина грубо дернул мальчика за руку и что–то ему сказал — слов Филипп не расслышал.
— Не хочу! — громко и отчетливо прозвучал ответ мальчика. — Не хочу! — опять сказал он.
Филипп стоял как вкопанный, не зная, что предпринять. Может быть, окликнуть мальчика? Или закричать на бандита?
«Номер! — спохватился он вдруг. — Номер машины!» Но номера не было видно, потому что машина стояла прямо против их дома.
Мгновенно приняв решение, Филипп бросился сломя голову к двери и опять услышал голос мальчика:
— Кричать буду! Слышишь?..
Скорее, скорее! Если он не успеет, то это уже непоправимо!
