сообразуются с окружающим её телом. Гнездо лесной мыши было для него привлекательнее, чем купающиеся нимфы.
Как только дух пришёл к этому психологическому заключению, так тотчас же исправил ошибку. Ворон полетел в кусты и преобразился в цветущего юношу. То был верный путь, открывавший возможность постигнуть идеальную красоту девушки. Мысли гнома приобрели совсем иное направление. В его груди пробудилось чувство, какого он ещё никогда не испытывал. Он ощутил неведомое беспокойство. В нём бушевали и рвались наружу смутные, необъяснимые желания. Страстный порыв с неудержимой силой влёк его к водопаду, но в то же время какая-то непонятная робость не позволяла приблизиться к купающейся Венере или показаться из-за кустов, хотя и не мешала подглядывать оттуда.
Прекрасная нимфа была дочерью силезского короля, в чьи владения входила в те времена и часть территории Исполиновых гор. Часто, в сопровождении девушек, она гуляла в рощах и среди кустарников на горных склонах, собирала цветы и душистые травы, или набирала отцу корзиночку лесных ягод, а если день был жаркий, располагалась у низвергающегося со скалы водопада и освежалась купанием.
Испокон веков такие источники, говорят, были местом любовных приключений. Этой славой они пользуются и поныне. Во всяком случае один из них, в Исполиновых горах, дал повод для необычной любовной истории, приключившейся с гномом и смертной девушкой.
Итак, сладостная любовь охватила горного духа и приковала к этому месту, которое он больше не покидал, каждый день с нетерпением ожидая возвращения прелестных купальщиц. Нимфа долго не появлялась. Но в один из знойных, летних дней, в полуденный час, она вместе с подругами опять пришла отдохнуть в прохладной тени водопада.
Каково же было её удивление, когда она нашла это место совершенно изменившимся. Дикие скалы были выложены мрамором и алебастром; вода не срывалась бурлящим потоком с крутого утёса, как прежде, а с нежным журчанием тихо струилась по многочисленным ступеням в широкий мраморный бассейн, из середины которого бил высокий фонтан. Тёплый ветерок шевелил струю, отклоняя её то в одну, то в другую сторону, и она мириадами брызг низвергалась обратно в водоём. По краям бассейна цвели маргаритки, бессмертники и нежно-голубые незабудки. Живая изгородь из роз, перемежающихся с диким жасмином и лунником, образовала поодаль прелестнейший уголок. Справа и слева от каскада открывались два хода в великолепный грот, стены и своды которого сверкали пёстрой мозаикой из разноцветных кусков руды, горного хрусталя и слюды. Всё вокруг искрилось и сияло, ослепляя взор. В причудливых нишах привлекали внимание изысканные фрукты и прохладительные напитки, вид которых вызывал неудержимое желание насладиться ими.
Долго в безмолвном удивлении стояла принцесса, не веря своим глазам и не зная, войти в этот зачарованный зал или бежать прочь. Но она, как и её прародительница Ева, была любопытна и не могла противиться страстному влечению. Ей захотелось всё осмотреть и отведать великолепных фруктов, расставленных будто специально для неё.
Достаточно позабавившись в этом маленьком храме и всё прилежно осмотрев, принцесса пожелала искупаться в бассейне и приказала девушкам внимательно посматривать по сторонам, чтобы дерзкий глаз какого-нибудь притаившегося в кустах бездельника не оскорбил её девичьей стыдливости.
Едва грациозная нимфа скользнула с гладкого края мраморного бассейна в воду, как тотчас же погрузилась в бездонную глубину, хотя обманчиво сверкавший на дне серебристый гравий не вселял купальщицам никаких опасений. Прожорливая бездна поглотила принцессу прежде, чем поспешившие на помощь девушки успели схватить её за золотистые волосы. Едва только она скрылась под водой, всё окрест огласилось душераздирающими воплями и жалобами испуганных служанок.
Напрасно умоляли они наяд о милосердии, простирая белоснежные руки и в смятении толпясь у края бассейна, фонтан которого, как нарочно, обрушился вдруг на них проливным дождём. Ни одна из девушек не отважилась прыгнуть вслед за своей повелительницей, и только Брингильда, её любимая подруга, не колеблясь, бросилась в бездонную пучину, чтобы разделить участь дорогой госпожи. Но как она ни старалась, так и не смогла погрузиться вглубь и, словно лёгкая пробка, всплыла на поверхность.
Девушкам ничего не оставалось, как сообщить отцу о печальном происшествии с его дочерью. Громкими стенаниями встретили они короля, когда направляясь на охоту, он в окружении егерей выехал на опушку близлежащего леса.
Узнав о несчастии, охваченный горем, он стал рвать на себе одежду, сбросил золотую корону и, прикрыв лицо пурпурной мантией, зарыдал, оплакивая потерю любимой Эммы. Отдав слезами первую дань отцовской любви, король собрал всё своё мужество и отправился сам осмотреть место происшествия у водопада. Но обманчивое видение исчезло. Грубая природа вновь предстала перед ним во всей своей первозданной дикости: не было ни грота, ни мраморного бассейна, ни ограды из роз, ни жасминной беседки.
К счастью, ничто не давало доброму отцу повода думать, будто его дочь похищена каким-нибудь странствующим рыцарем, да к тому же похищение девушек не было тогда в обычае этой страны. Поэтому ни угрозами, ни пытками он не стал добиваться от девушек другого объяснения случившемуся. Напротив, поверил их рассказу, а про себя подумал: «Не иначе, как Тор[67], или Водан[68], или ещё кто-нибудь из богов настоящие виновники чудесного превращения и внезапного исчезновения принцессы». Скоро он перестал сокрушаться о своей утрате и снова отправился на охоту, ибо, если уж говорить начистоту, никакая потеря не огорчает земных королей больше, чем потеря собственной короны.
Между тем прелестной Эмме было не так уж плохо у влюблённого гнома. Горный дух разыграл весь этот спектакль с погружением на дно лишь для того, чтобы отвести глаза подругам принцессы. Подземным ходом он отнёс пленницу в великолепный дворец, с которым не шёл ни в какое сравнение скромный замок её отца. Очнувшись, Эмма увидела, что лежит на уютной софе, одетая в розовое сатиновое платье с небесно-голубым шёлковым поясом, будто специально приготовленное для самой богини любви. Красивый юноша лежал у её ног и с жаром говорил ей слова любви, которые она принимала со стыдливой краской смущения. Восхищённый гном рассказал девушке о себе и о своём подземном царстве, потом провёл её по комнатам и залам дворца и показал всё его великолепие и богатство.
Прекрасный парк, окружавший с трёх сторон замок, казалось, особенно понравился Эмме своими зелёными лужайками и клумбами, укрывшимися в прохладной тени. На фруктовых деревьях зрели пурпурно-красные яблоки, каких не мог бы вырастить, несмотря на всё своё искусство, ни сам Гиршфельд[69], ни какой-либо иной гениальный садовод наших дней; в кустах певчие птицы на сотни голосов выводили замысловатые мелодии. Нежная пара прогуливалась по укромным тенистым аллеям, останавливаясь время от времени, чтобы полюбоваться луной. Взгляд гнома был прикован к губам возлюбленной, а уши жадно внимали нежным звукам её мелодичного голоса. Сладким мёдом для него было каждое слово девушки. Никогда ещё за всё своё долгое бесплотное существование не испытывал он блаженства, подобного тому, какое дарила ему первая любовь.
Но совсем иные чувства таились в груди прелестной Эммы. Печальная тень легла на её лицо. Кроткая грусть и нежное томление, придающее столько очарования женскому облику, вне всякого сомнения, отражали тайные желания, глубоко спрятанные в сердце девушки и не вполне отвечающие желаниям её спутника.
Гном очень скоро заметил это. Тысячью мелких услуг и знаков внимания он старался рассеять набежавшие облачка и развеселить красавицу. Но напрасно. «Человек, — думал он про себя, — такое же общительное существо, как и пчела или муравей. Прекрасной смертной не с кем перемолвиться словом. С мужчиной женщина не может говорить обо всём. С кем ей поделиться мыслями, обсудить наряды, посоветоваться, и что будет питать её тщеславие? Ведь не смогла же первая женщина в садах Эдема вынести общество наскучившего ей соседа, иначе она не доверилась бы змею». Гном поспешил в поле, выдернул из грядки дюжину реп, положил их в изящно сплетённую корзину с крышкой и принёс прекрасной Эмме. Глубоко опечаленная, она сидела в беседке и обрывала лепестки розы.
— Прекраснейшая дочь земли, — обратился к ней гном, — изгони из души тоску и открой своё сердце для радости и веселья в кругу друзей. Тебе больше не придётся томиться здесь в грустном одиночестве. В этой корзине есть всё, чтобы сделать твоё пребывание в моём доме приятным. Вот тебе маленькая волшебная палочка, прикоснись ею к этим плодам, и они примут образы, какие ты только пожелаешь.
Он покинул девушку, а та, не теряя ни минуты, открыла корзинку и, воспользовавшись полученным
