вымолили, они вырвали у короля драгоценный указ. Но вероломный и трусливый Людовик XIII трепещет перед Ришелье. Решение отменено. Королевская милость? О, она безгранична! Пусть радуются осужденные: виселица заменена плахой.
Дидье идет на казнь, не примирившись с Марион…
Чтение закончено. Секунда напряженной тишины, и вслед за ней бурный взрыв восторгов. Друзья бросаются к автору. Они приветствуют его творение. Это именно то, чего они ждали. Это открытие! Свежая кровь вливается в артерии французской драмы. Трепещущие контрасты, живые краски времени. Энергическое, мужественное звучание стиха! А с какой непринужденной смелостью переносится действие! Из покоев Марион на ночную улицу Блуа. Из барака комедиантов в королевский дворец. Долой традиционные единства места и времени! Их нет в новой пьесе Гюго, и она сценична!
Друзья не скупятся на похвалы. Бальзак горячо жмет руку Гюго. Правда, его оценка далека от этих кликов восторга, однако критические замечания неуместны в атмосфере бурного восхищения. Бальзак выскажется потом. Он напишет памфлет «Романтические акафисты» и высмеет в нем выспренний тон неумеренных похвал, укоренившийся в романтических салонах.
Директор «Комеди Франсэз» многоопытный Тэйлор одобряет пьесу, но беспокоится, пропустит ли цензура четвертый акт, в котором дана такая уничтожающая оценка королю Людовику XIII. Завтра Тэйлор скажет об этом Гюго и посоветует ему кое-что смягчить. Так оно будет спокойнее.
Дюма бросается Виктору на шею. Разве может его ученическая пьеса идти в какое-нибудь сравнение с этим творением мастера!
— Здесь все качества зрелости и никаких ошибок юности, — говорит Дюма. Но он не завидует. Он счастлив, хотя и побежден. Ведь это их общая победа. Только об одном он просит Виктора:
— Помиловать Марион! Прошу амнистии прекрасной куртизанке. Нельзя быть таким неумолимым. Сердце разрывается. Неужели благородный Дидье не простит ее перед смертью?
Даже иронический Мериме присоединяется к этой просьбе. Автор обещает подумать. Нельзя быть глухим, когда тебя просят о милости.
На другой день о новой пьесе Гюго говорил весь артистический Париж. Директора трех театров просили автора передать им пьесу. Но прежде всего ее надо послать в цензурный кабинет. Разрешат ли постановку?
Опасения не напрасны, постановка запрещена. Гюго будет драться за «Марион». Справедливость должна восторжествовать. Он добивается приема у министра внутренних дел Мартиньяка.
Министр сух, холоден, официален. Пьеса кажется ему крайне опасной. В ней содержится двойной выпад: против монархии и против священных традиций драматургии. Отзыв цензуры представляется министру даже слишком умеренным.
— Вы тут осмеиваете не только королевского предка, но и самого ныне царствующего короля, — сурово говорит министр автору. — В изображении Людовика XIII, преданного охоте и подчиненного влиянию кардинала, каждый может заподозрить намек на Карла X. Как можно в такое время, когда все усиливаются нападения на королевский трон и ожесточение партий с каждым днем увеличивается, подвергать оскорбительному смеху публики царственную особу? Со времени появления «Женитьбы Фигаро» Бомарше нам слишком хорошо известно, как может взбудоражить умы театральная пьеса. Я приму все зависящие от меня меры, чтоб не допустить, постановки вашей новой драмы, — заключает министр непререкаемым тоном.
Автор не верит своим ушам. Да, видно, он еще сохранил старые иллюзии о вольностях, процветающих во времена Реставрации. Но, может быть, к нему на помощь придет сам король?
Гюго просит аудиенции и получает разрешение. Но у него нет национального французского костюма — камзола, расшитого золотом. А в другой одежде к королю не допускают. Где достать? Выручает брат Абэль: в последнюю минуту он где-то добывает костюм. Спешно облачившись, Виктор идет во дворец Сен Клу. Аудиенция назначена на двенадцать часов дня.
В плечах слегка жмет, в горле пересыхает. Короля еще нет. Он задержался в церкви у обедни. Наконец прием начался. Докладчик вызывает: «Барон Гюго!» Виктор вздрагивает, заливается краской и в смущении проходит сквозь строй камзолов.
Карл X любезен. Он знает господина Гюго как поэта. Более того, для него только и существуют два поэта — Гюго и Дезожье. Гюго удивлен, что его ставят на одну доску с второстепенным поэтом, автором застольных песенок, прославляющих вино и легкие «радости жизни», но можно ли возражать королю в эту минуту?
— Чем он может быть полезен господину барону? — осведомляется король. Гюго взволнованно рассказывает о своей пьесе, о ледяном приеме Мартиньяка. Король обнадеживает поэта, берет у него рукопись четвертого акта. Жаль, что здесь не вся пьеса. Решение будет вынесено незамедлительно.
Надежды на благополучный исход злоключений «Марион» возрастают. В Париже становится известно, что Мартиньяк слетел с поста министра внутренних дел. Вскоре Гюго получает приглашение явиться к новому министру.
— Король прочитал четвертый акт и очень жалеет, что не может разрешить пьесу для постановки, — сообщает министр. — Впрочем, — добавляет он, — правительство готово, со своей стороны, на всякое вознаграждение за понесенные автором потери.
Последние иллюзии рушатся. Дело, оказывается, не в министре Мартиньяке. Вопрос глубже.
На другой день Гюго советуется с Сент-Бёвом, что делать дальше. Раздается звонок, и входит курьер. Он протягивает пакет с печатью министерства внутренних дел. В нем уведомление: король назначил новую пенсию поэту Гюго в четыре тысячи франков.
— Будет ли ответ?
Поэт, не раздумывая, садится за стол, набрасывает письмо и отправляет его министру с тем же посыльным. Виктор Гюго отказывается от королевской подачки. Тон письма вежливый, но решительный. «…Поскольку постановка этой пьесы… представляется опасной, я принужден склониться, надеясь на возможное изменение августейшей воли. Я просил лишь разрешения постановки моей пьесы и ничего другого».
И снова он шагает по бульвару Монпарнас. Собирает мысли и силы. «Марион» задушена реакционной цензурой, самим королем. Больше некуда идти, не у кого просить. Неужели прекратить сражение? Предоставить поле действия эпигонам и рутинерам, отказаться от задуманного? Нет. Бои в театре состоятся. Выход один — немедленно написать новую пьесу. Взяться сейчас же за воплощение второго замысла. О бунтаре, изгнаннике, тираноборце.
Испания. Прекрасны мрачные и горячие краски этой страны. С детства в память Гюго врезалось звучное и какое-то особенно испанское слово — Эрнани. Это имя подойдет для героя. Эрнани. Так назывался поселок, в котором они делали первый привал во время памятного путешествия. Испания сражалась тогда за свою независимость. Виктор был еще маленький, но он ничего не забыл. Эти скалы, этот воздух, насыщенный свистом пуль и народной ненавистью к поработителям; эти контрасты великолепного дворца Массерано и мрачного барака — коллегии для дворянских детей, куда их с братом Эженом заточил отец; молчаливую, сосредоточенную жажду мести в сердцах испанских юношей и медлительную походку надменных дам.
Действие его драмы развернется в XVI веке. Герой драмы — благородный разбойник. Сын гранда, казненного королем, Эрнани отрекся от своего сословия и вступил в ряды гонимых, стал бунтарем, мстителем. Разбойник любит юную красавицу донью Соль. Но у него два знатных соперника: старый граф Руй Гомес де Сильва, опекун девушки, и молодой дворянин дон Карлос, будущий король Испании. Сложная борьба. Роковые случайности. Переломы судеб. Длительный поединок силы духа и благородства между разбойником и королем. И разбойник превосходит короля.
Счастье близко. Эрнани празднует свадьбу с доньей Соль. Но им суждено погибнуть в самый счастливый день их жизни. Слышится призывный звук рога. Это дон Руй Гомес, спасший когда-то Эрнани от гибели, требует расплаты. Разбойник поклялся отдать жизнь по первому требованию своего спасителя и должен сдержать слово.
