плыл вокруг земли, шел из зданья в зданье. Год, когда сквозь ночь взвыли батареи, год призыва: «Прочь руки от Кореи!» Год, который нес красный флаг, шагая от болгарских роз к тростникам Китая. Жизнь и труд — ценой битв в защиту мира, выдержки стальной коммунистов мира. …Тихие дома. Рокот стройки новой. И завод с холма улицы Садовой. Мальчики стоят. Им дымки застлали яркий, как театр, корпус Азовстали. С пламенем свечей, вечных и бессонных, с плавками печей четырехсоттонных. Выставил гигант вдоль реки сифоны и в сотню труб — орган для своих симфоний. Комсомольцы — здесь. Место им готово. И у двух сердец шелест двух путевок. Здесь расскажут им о конце Мазая — как окутал дым сорванное знамя; как враги, стуча в буквы молотками, имя Ильича сбросили на камни; как в годину бед полз Мазай под стену с миной в цех к себе, к темному мартену. …Протянув очки, на пыланье пляски смотрят новички в куртках сталеварских. Тут расскажут им неподдельно, просто, как неколебим был он на допросах. Враг ему: — Дадим домик, денег груду, будут «господин» называть вас всюду… Но ни за мильон долларов и марок не отдал бы он славы наших варок! Жизнь и ту не взял, отстранил, как плату. Слова не сказал мучившему кату…
