Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы

скорбью огневой
стены полыхнули.

И когда штыки
повернулись в теле —
говорят, гудки
заунывно пели.

И когда тот ров
враг сровнял с площадкой
у друзей с голов
ветер сдунул шапки.

И стоял Мазай
в наших долгих думах,
в мыслях и в глазах
партизан угрюмых.

…Видите, сейчас —
смел, в себе уверен —
он стоит у нас
среди клумб на сквере.

Выплавлен в огне,
из металла отлит.
И со скамейки мне
виден его облик.

Просто вышел в сад
подышать — жара ведь!
А печь — его краса —
продолжает плавить…

Смотрят новички
на очки под кепкой,
на его зрачки,
на губы крупной лепки.

И в лучах косых
никнут от печали
на фуражках их
молотки с ключами.

Только что печаль?
Вам — ворота настежь!
Завтра вас к печам
ставит старший мастер.

В цех! С огнем сдружись,
молодое племя!
Здесь не гаснет жизнь,
здесь не молкнет время.

Слышите — гудок?
В кленах вся дорога…
Вот и эпилог.
Но жизнь — без эпилога.

И ребята в цех
входят, продолжая
ради счастья всех —
труд и жизнь Мазая.

ЕЗДА В НЕЗНАЕМОЕ Поэма (1950)

Поэзия — вся! — езда в незнаемое.

Маяковский

1

Политехнический музей. Киоски.
Трамвай. Афиша: «Маяковский».
Закончен вечер. Сто ступенек вниз.
Спускается, затолкан ожидающими.