Вперед к нему — широкими шагами, вперед, геликоптерами крыля! От хмурых туч освобождайте солнце и приходите требовать к судьбе — то счастье жить, что смертью комсомольцев вы в битвах заработали себе! Помните: чтобы жить еще светлей, главное — дорожить землей своей. Главное — уберечь жизни смысл, нашу прямую речь, нашу мысль. Чистый родник идей, где видны лучшие всех людей сны и дни. Если страна жива — живы мы! В травах, как острова, стоят холмы. Смех молодых ребят в мастерских, там, где сверлят, долбят сталь и стих… Сосны как кружева, майский свет. Если страна жива — смерти нет! Сегодня прибраны чисто казармы, и хвоей украсили койку мою. В роте празднуют день нашей Армии. Многие были со мною в бою. Помнят — с ними служил Саша Матросов. И так замечательно пел. А воздух сегодня золот и розов, и снег удивительно бел. Мой автомат почищен и смазан, защитный чехол аккуратно завязан. Висит на гвозде солдатская каска. Не выдумка это, не сказка. Так оно точно и есть. Порядки военные строги! Так, чтобы если тревожная весть, — быстро одеться и встать по тревоге. Все наготове встретить беду. И место мое не пустует в ряду…
Здесь, на границе, с автоматом, в каске, как часовой на вверенном посту, я вслушиваюсь в гул заокеанский, я всматриваюсь в даль и в высоту. Прислушайтесь, товарищи, к совету: не потеряйте зоркости во мгле! Нет! Разглядите издали комету, грозящую приблизиться к Земле. Кометчики над картой полушарья склонились группой сумрачных теней, руками растопыренными шаря, карандашами черкая по ней. Мой враг опять уселся в кресло плотно, и новый чек подписывает он под треск и визг сумятицы фокстротной. «Война!» — он говорит в свой диктофон. Горящими крестами ку-клукс-клана он жаждет наши озарить холмы и ставит стрелы гангстерского плана там, где свой дом отвоевали мы… Донецких недр горючие глубины, азовской солью пахнущий Ростов, днепровские могучие турбины, пунктирный ряд Курильских островов; Памир, еще не понятый и дикий, Алтая неизмятую траву, Узбекистана чистые арыки и сердце мира — Красную Москву; и солнце в ослепительном зените, и тишину священнейших могил — все, что имеем, — грудью заслоните, как я своей однажды заслонил! Я не даю совета: грудью голой. Во имя жизни это сделал я! Вы ж выдумайте твердый и тяжелый, надежный щит советского литья.
