Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы

но слабую подпольную коптилку
раздули мы в пыланье Октября.

Нас рвал колючей проволокой Гиммлер
и землю с нашей смешивал золой —
но человек не сдался, он не вымер,
он встал над отвоеванной землей.

Он бьет киркой по толще каменистой
грядущим поколениям в пример,
и, самый молодой из коммунистов,
«К борьбе готов!» — клянется пионер.

И жизнь-борьба нам предстоит большая
за самый светлый замысел людской,
и мы приходим, к жизни обращая
глаза, не помутненные тоской.

Какая б тяжесть ни легла на плечи,
какая б пуля в ребра ни впилась —
вся наша мысль о счастье человечьем,
о теплоте товарищеских глаз.

Когда вам было страшно и тревожно
и вы прижались к холоду земли,
я говорил вам строго: «Нужно! Должно!» —
и вы вперед моей тропой ползли.

Мое в атаках вспомнится вам имя,
и в грозный час, в последнюю пургу
вы кровь свою смешаете с моими
кровинками на тающем снегу.

Так я живу. Так подымаюсь к вам я.
Так возникаю из живой строфы.
Так становлюсь под полковое знамя —
простой советский мальчик из Уфы.

МАКАР МАЗАЙ Поэма (1947–1950)

Пролог

Свеж и чист апрель.
Бьют часы на Спасской.
День прошел — и Кремль
облит яркой краской.

Над багрянцем туч
встал Иван Великий,
и не сходит луч
с флага, что на ВЦИКе.

Месяц занял пост
под вечерним сводом.
Москворецкий мост
врос быками в воду.

Старый, бывший мост,
узкий и горбатый.
Кремль еще без звезд.
Год — двадцать девятый.

Звон уже стихал…
И в минуту эту
вдруг два пастуха
вышли к парапету.

Шапки мнут в руках,
удивились сами,
что вокруг — Москва!
Кремль перед глазами!

Я узнал потом,
что в столицу с юга
поезд со скотом