Стихотворения

Водяное в барабане,
И дурачится она:
Жар и сутолока бани,
Одуванчик смутный сна.
В завитом упругом дыме
Убыстряют бег часы:
— Добрый день тебе, Владимир! —
И: — Спокойной ночи, псы!.. —
Но любовь одна и та же,
Вне пространств и вне веков,
Метит крестиками даже
Спины гладких пауков,
Нежит в замшевой постели
Шалопая до восьми,
Чтоб вынюхивал он щели, —
Канительный райский змий.
И, когда в последней дрожи
Задымится чадом лесть,
Станет донельзя похоже
На Сатурн все, что есть!

<1922>

«Глаза, как серьги голубые…»

Глаза, как серьги голубые,
В пушке — курчат и верб — ресниц,
И слезы по щекам, по вые
Текут, чтоб пасть, чтоб кануть ниц.
А ночь протягивает коготь,
Сжимая лапу в темноте,
И хочет месяцем потрогать
Рыдающую от затей.
Плачь и стенай! Паук подходит
Зудеть и закорючкой «3»
Зиять в развернутой колоде,
В мушиной мучиться грозе.
Постой! Я вспомнил: то не ты ли
Украла ночью нож кривой,
Ушла и — после наследили
Кругом. «Ну, что?» — Да, неживой.
И то не ты ль, не твой ли коготь —
Царапаете смуглый лик,
Чтоб горбоносый грубый Гоголь
Был менее при мне велик?

<1922>

АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВНА

Скучно жить на этом свете, господа!

Гоголь

(Отрывки из поэмы)

1

Вы набожны, высокомерно-строги.
Но разве я не помню, как (давно)
во флигеле при городской-дороге
летело настежь, в бузину, окно!
Вас облегал доверчиво и плотно
капот из кубового полотна.
О май! Уж эти тонкие полотна,
уж эти разговоры у окна!
А смерть не ждет.
Не стало в доме дяди,
и тети Клеопатры долг тяжел.
Она живет, чужого счастья ради,
нудясь: скорей бы почтальон пришел.
И, если вечером звонок с хрипотцей
в прихожей поперхнется раз иль два,
какая суматоха разольется
по комнатам, не вымершим едва!
Из Питера вы пишите со скуки:
«Здесь, тетя Капочка, дожди да грязь…»
Блестят очки, и сухонькие руки
берут альбом, завернутый в атлас.
Когда-то тем, кому вы очень близки,
 в альбом портрет ваш подарила мать.
И трудно в этой щуплой гимназистке
вас, Александра Павловна, признать!

2

Оранжевые, радужные перья
и женщин судорожные глаза, —