Снейп переживает все это. Кстати, я был, пожалуй, единственным, кого он не опасался, как свидетеля своей тайны. Он догадывался, что я все знаю но, во-первых, уважал меня, а во-вторых, был уверен, что я не имею привычки болтать с кем попало о чужих личных делах. Вдобавок у меня было в его глазах еще и то преимущество, что, в силу того, что я привидение - заставить меня силой сказать то, чего я не хочу говорить, было бы несколько затруднительно даже для величайшего из магов. Так что я был вполне надежен и со мной он даже позволял себе некоторую откровенность...
Вскоре Снейп и его подруга поссорились навсегда. Насколько я понял из разговоров учеников, его спровоцировали и в припадке ярости он оскорбил ее. Вымолить прощение Снейпу не удалось. Недели через две после этой ссоры я снова застал его на площадке Астрономической башне. Он стоял у самого края стены и смотрел вниз. Это мне очень не понравилось. Нетрудно было догадаться, о чем он думает... Юноша не замечал меня, пока я сам не начал говорить. Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал ему нашу с Еленой историю, рассказал о своей многолетней безответной любви, о том, что своим нынешним положением мы оба были наказаны за нашу трусость и малодушие, рассказал, что я добровольно надел на себя цепи в знак раскаяния. И добавил, что когда-то считал, будто бы для того, чтобы заслужить вечную жизнь, достаточно умереть из-за любви, а для того, чтобы получить прощение, достаточно надеть цепи. В итоге я оказался там, где есть…
Я не мог с уверенностью расчитывать, что мои слова возымеют эффект, но Снейп выслушал меня и не мог не признать логичность моих доводов... Когда он ушел с башни, я не последовал за ним. Лучше было оставить его в покое. Хватит и того, что я, возможно, предотвратил самоубийство.
Вскоре он окончил Хогвартс и стал, как говорили, сильным Темным магом. Рыжая девушка к тому времени превратилась в жену самого известного гриффиндорского хулигана - Джеймса Поттера, а Дамблдор продолжал возглавлять школу, куда потом Снейп вернулся уже в качестве преподавателя и декана. Я искренне радовался за него, не сомневаясь, что наше сотрудничество будет успешным и поможет вновь поднять факультет Слизерин на подобающую ему высоту. И Северусу Снейпу блестяще удавалось справляться с этой задачей, до появления в школе Гарри Поттера.
Я прекрасно знал, как подействовала на Снейпа смерть той рыжей девушки. Знал, что он имел к ней отношение. Знал, что этот мальчик - ее сын. И мог догадываться, что это значит для молодого профессора и какие чувства вызывает у него Гарри Поттер. Былой откровенности между нами, конечно, не осталось, но моя проницательность позволила мне додумать то, что сказано не было. Иногда слова абсолютно излишни…
В ночь перед смертью Дамблдора, я застал Северуса Снейпа на той же самой площадке, в глубоких раздумьях. Я подозревал, что с директором что-то не то. Судя по внешнему виду его руки, он явно был серьезно болен. Что позволяло сделать вывод: возможно, он болен серьезнее, чем все предполагают. Разумеется, о договоренности Снейпа и Дамблдора мне было неизвестно, но по характеру от старого интригана следовало ожидать чего-то подобного. Несмотря на свою принадлежность к гриффиндору, Дамблдор мог в хитрости дать сто очков вперед любому слизеринцу. И найти нужного человека для осуществления его великолепных планов, ему никогда не составляло труда.
Но призраки, в отличие от людей, не страдают бессоницей, поэтому, обнаружив на башне декана Слизерина, что-то обдумывающего в одиночестве, я завел с ним разговор о том первом случае, когда он также стоял у края и глядел вниз в непроглядную тьму. Он признался, что сейчас его одолевают те же самые мысли, что и тогда, двадцать лет назад - ужасно хочется просто взять и покончить разом со всем. Но теперь человек, стоявший передо мной, не был отчаявшимся подростком. Это был сильный и выносливый, преданный своему долгу мужчина. И как бы его не прельщала заманчивая легкость выхода, он не поддастся этому соблазну.
Я знал это, но все же повернул разговор на те моменты, когда Снейп был здесь с ней, с той девочкой. Он ничего не сказал, когда я упомянул ее имя, только побледнел больше меня и приложил пальцы к губам, словно все еще ощущая на них след того самого единственного короткого прикосновения губ, подаренного ему любимой женщиной. И в тот момент, как никогда остро я ощутил наше с ним сходство: мы оба добровольно надели на себя цепи в знак раскаяния. Его цепи, в отличие от моих, нельзя было увидеть, но были они куда тяжелее...
Когда Северус Снейп стал директором, я сотрудничал с ним в тех же рамках, что и остальные привидения. Ненависть к нему со стороны преподавателей и учеников меня не сильно трогала. Он справлялся сам и не просил ничьей помощи. И уж тем более я не собирался никому открывать его секрет. Даже в том почти невероятном случае, если бы кто-то догадался меня расспросить. Такого, как я нельзя испугать или запутать лестью и фальшивым сочувствием, что когда-то проделал будущий Темный Лорд с Еленой.
Лишь однажды, после особо крупного скандала, вызванного очередной стычкой гриффиндорцев и слизеринцев я очень тонко намекнул профессору Макгонагалл, что не все так просто, как ей кажется. Директор вынес тогда решение в пользу студентов Слизерина. Декан Гриффиндора, как и остальные преподаватели, была скована предрассудками и видела картину происходящего в школе только с одной - неправильной стороны. В целом я находил ее умной женщиной и потому счел своим долгом дать ей шанс задуматься. Она не обратила на мои слова ни малейшего внимания. Ну что ж - насколько я знаю, это бремя осталось полностью на ее совести.
А Северус Снейп продолжал нести свои цепи, не жалуясь и не говоря о своих страданиях. Он не думал о том, что про него говорят, а просто делал то, что считал своим долгом. Это тоже всегда мне нравилось. Оглядываясь на чужое мнение никогда не достигнешь цели. А я отлично понял, что было его целью…
О смерти Снейпа я узнал с сожалением, но рассказ Мальчика-Который-Выжил не открыл мне абсолютно ничего нового. Я был бы совсем не против еще раз поговорить с этим необыкновенным человеком о любви, хотя я-то лучше всех осознаю, что это невозможно. При всем нашем сходстве, отличий оказалось больше. Я был наказан за свой эгоизм в любви и малодушие в смерти. Наказан «убогой имитацией жизни». А он пойдет дальше. Чтобы заслужить вечную жизнь, недостаточно умереть из-за любви, нужно принять смерть во имя ее. А чтобы получить прощение недостаточно надеть цепи - нужно еще и научиться жить с ними...
Глава 12
Рубеус Хагрид.
Долго я не мог поверить тому, что Гарри рассказал. Как и в тот раз. Сколько я Гарри знаю - всегда он о профессоре Снейпе только плохое говорил. Не верил ему никогда и подозревал во всяких дурных делах. Я-то с ним спорил спервоначала, а уж потом, как Дамблдор погиб, говорил себе, что прав Гарри оказался. Ан, вышло-то, что оба мы ошибались, а прав был один директор Дамблдор. Он ту тайну, оказывается, давно знал, Гарри же ее только после смерти профессора Снейпа и раскрыл. И прямо Тому-Кого-Нельзя-Называть при всех выложил правду... Я-то как про то услышал, удивился конечно, как Гарри это все узнал. Никто ж ему не говорил, что мама его с профессором Снейпом в школе приятели были. А об Омуте и воспоминаниях профессора он мне потом только рассказал.
Я Лили еще совсем девчушкой помню. Такая она была веселая, хорошенькая, приветливая. Со всеми ласковая, ни одной зверюшки никогда не обидит. Мы с ней большими друзьями были. И талантливая - лучшей ученицей слыла, все учителя ее любили. Глянешь на нее - точно солнышко кругом светит и глаза смеются-блестят, точно звездочки небесные. Частенько она ко мне приходила чай пила, болтала со мной, делилась новостями да тайнами. От нее в любом доме и ночью светло было...
В самый первый раз привела она с собой Снейпа. Представила, назвала своим другом. Он мне не больно-то приглянулся тогда. Не мог я понять, зачем это Лили со слизеринцем дружит. Они, вестимо дело, умные, да скрытные больно, никогда не поймешь, о чем думают. А этот и на вид был тощий да бледный, одет в какое-то старье. На всех слизеринцах мантии обычно с иголочки бывают, их поэтому в любой толпе издалека видно. Присел к столу возле Лили, да смотрит исподлобья, сейчас видать, что она его чуть не силком ко мне притащила. И двух слов из него не вытянешь. Лили мне рассказывала, как ей тут в Хогвартсе нравится, какие все учителя и предметы замечательные, а ее друг сидит с хмурой физиономией и только отвечал коротко, если его о чем спрашивали. Чаю он тоже пить не стал, так и просидел почти все время молча.
Лили мне рассказала, что Северус с ней еще до школы был знаком - вроде как они где-то рядом жили, в соседних районах, она ж маглорожденная была. А у него мать - волшебница, из какой-то знатной чистокровной семьи, а отец магл. Да еще из самых жутких, которые все, что с магией связано на дух не
