Квестер

- Если хотите знать мое мнение: нужно еще раз настоятельно потребовать военного захвата Кампуса «Макрософта» или хотя бы 55-й лаборатории! Другого выхода нет. Особенно для нас с вами!

- Хорошо, я потребую еще раз, только перестаньте ныть!

- Я просто хорошо…, очень хорошо знаю Гудвича. Ему мало кто может помешать. Вы, надеюсь, сообщили о Гудвиче им? Ведь они же запрашивали…?

- Да! Я рассказал правду… почти.

- Почти? Как это понимать?

- Я не рассказал про голубей.

- Почему?

- Потому что они спрашивали, каким каналом передачи данных пользовался Гудвич.

- И почему бы не рассказать о голубях? Ведь они уже давно вне игры!

- Я придумал кое-что получше! Я сказал, что его канал – это та самая программа, которую он выкинул в Интернет.

- «Бестерленд»? Но зачем? И как с помощью этой программы можно передать обычную информацию?

- Им не важно знать, как! Важно то, что они будут думать о программе, как о канале передачи информации, тем более что она связывает пользователя с порталом «Макрософта». Важно и то, что вход через эту программу нами уже перекрыт. А если бы я рассказал им про голубей, то они бы так не думали и они продолжили бы «копать» программу. И рано или поздно поняли бы, наконец, для чего она и что делает: там ведь совсем не дураки работают! А тут и до входа в Бестерленд - рукой подать. И тогда наши услуги им уже не понадобятся. Вот поэтому я и не рассказал им о голубях, заменив их программой. Защитная мера.

- Тонко! Вы молодчина!

- Я это знаю.

- Но почему бы не сдать им Гудвича, пока он в Блюмонде, он же мешает нам?

- Гудвич очень много знает. Если они его возьмут, в нашей информации тоже не будет нужды… Но хватит о Гудвиче и голубях! Меня тревожит отсутствие информации от вас! Помните, мы же работаем вместе: Информатор и Напарник!

- Ка-ку-ю, ну какую информацию я могу им дать? Связи с Объектом нет, управления Объектом нет, этот чертов «Сьюппи» городит там непонятно что, Ласки покончил с собой, Облако, полная прострация у всех…! Единственное, о чем я пытаюсь узнать побольше – это финальный этап: сроки, алгоритмы, программы….  Но со смертью Ласки я потерял единственный источник информации: с его заместителем Смитом я нахожусь, к сожалению, в сугубо служебных отношениях.

- И все же, попробуйте: хотя бы и через Смита! И не тяните, время, увы, работает против нас. Помните, от вашей информации зависит и ваша жизнь, и жизнь ваших близких!

- Я помню… Я понимаю…, я попробую! А что Гейтц: он не подозревает?

- После смерти Ласки ему не до того. Он сильно подавлен, расстроен. По-моему, опять страдает бессонницей…

            Это было правдой. Молодой Эрик Мак-Нейми, единственное окно личной комнаты которого находилось напротив огромных окон апартаментов Билла Гейтца, своими глазами видел, что Большой Билл действительно уже вторую ночь не мог заснуть. «Бедняга! - думал Мак-Нейми. – Наверное как только он закрывает глаза, перед ним появляется мертвое лицо Фреда Ласки – первой человеческой жертвы Бестерленда. Поэтому мистер Гейтц меряет шагами  свои обширные апартаменты или выходит в лабораторные коридоры и пугает охранников и дежурных специалистов, посещая кабинеты сотрудников, работающих в ночную смену».

            Мак-Нейми вздохнул и проговорил вслух:

- Да! Ведь это действительно была первая жертва!

            «Первая жертва…» - продолжал думать Эрик. Он очень уважал пожилого Главного программиста, как уважали его все более молодые сотрудники. Для них Ласки был и живой легендой, и непререкаемым авторитетом. Фред Ласки был специально приглашен Гейтцем для работы над Бестерлендом, так как всей молодежи «Макрософта» остро не хватало опыта, прозорливости и… авторитетного руководства. И Ласки сполна отплатил Гейтцу за оказанное им доверие: работал по восемнадцать часов в сутки, находил нестандартные и умопомрачительно простые решения в сложнейших ситуациях, а что касается руководства…, то молодые сотрудники его просто боготворили и каждое его слово хватали на лету. 

«Да, - продолжал развивать свою мысль Мак-Нейми, - Ласки действительно стал чем-то вроде человека-символа всей работы над Бестерлендом. Символом «Лучшей земли»… и его Первой Жертвой. И эта жертва ясно дала понять, что вся наша возня с пятым измерением, которая начиналась, как увлекательная игра, игрой быть перестала. Точнее, игра продолжается, только ставки в ней увеличились…, и теперь это – человеческие жизни, первой из которых стала жизнь пожилого программиста Фреда Ласки».

            Так думал Мак-Нейми, глядя на печальный силуэт Билла Гейтца, появлявшийся то в одном, то в другом окне его огромной квартиры.

            Молодой ученый не ошибался: Гейтц думал о Ласки.

            Но молодой ученый ошибался: Гейтц думал о Ласки совсем другое.

С того вечера, когда программист покончил с собой, многие коллеги стали сторониться Билла. Он понимал, почему. Это ведь это он, Билл Гейтц, дал команду Фреду Ласки отдать управление Бестерлендом Суперкомпьютеру. А значит, это он, Гейтц, и убил программиста - ведь Ласки не выдержал вины за крах Проекта, о чем и написал в предсмертной записке:

«Он убъет всех и вся. Это я его выпустил. Простите меня! Фред Л.»

«Суперкомпьютер убьет всех и вся, и этого джина из бутылки выпустил Ласки, которому это приказал сделать Гейтц», - вот так все и прочитали эту записку. И стали сторониться Гейтца.

«Но… никто не знает, - думал Гейтц, - что этот добрый, талантливый и тихий  Ласки совершил самоубийство вовсе не из-за профессиональной гордости и какого-то там кодекса чести. Не-ет! Только я и Мэлвиз знаем правду: мерзкий тихушник Фред Ласки был Иудой, предателем, он передавал сведения о работе 55-й лаборатории бог знает кому, а когда его обман раскрылся, Ласки не выдержал и трусливо покончил с собой, как какая-нибудь психованная певичка. Все очень и очень просто: вновь эта гадкая, неблагодарная  человеческая природа: голод, страх, секс. В данном случае – страх. Страх заставил Ласки забыть о профессиональном долге и предать и его, Гейтца, и Проект, и самого себя. И поэтому никакой шантаж, никакие угрозы Гудвича предательства Ласки не оправдывают. Жаль только, что это был Главный программист, а не какой–нибудь уборщик! Достойно заменить его вряд ли получится: Смит в профессиональном плане явно слабее Ласки!»

Внезапно Гейтцу еще раз захотелось взглянуть на Главного программиста: ему показалось, что этим поступком он сможет убить в себе чувство жалости, еще живущее в нем и окончательно возненавидеть этого старого пердуна, который решил сыграть в истории Бестерленда роль Иуды.

Билл видел мертвого Ласки всего один раз – в его маленьком кабинете, когда еще ничего не знал о тайной деятельности тихого программиста. Естественно, тогда Билла охватил приступ скорби, жалости и печали: он почувствовал, как сердце его наполняется настоящим большим горем и плачет по погибшему соратнику…, но потом Мэлвиз рассказал ему все…, и горе уступило место ненависти.

Однако стоило Гейтцу вспомнить недавние события, вспомнить, каким беспомощным и жалким был вид умершего Ласки, как вместе с воспоминаниями воскрешали первые эмоции: скорбь, жалость, печаль, горечь безвозмездной утраты…